Для них это не философия, а холодная математика влияния: если кто‑то способен принимать решения без оглядки на Вашингтон, американская конструкция мира начинает трещать.
Трамп, в своей привычной манере, прикрывает стратегические цели Штатов ролью миротворца. Публично он делает вид, что искренне хочет Нобелевскую премию мира, но это не так — ему куда интереснее сохранить контроль над всем процессом, контроль над будущим. Он пытается удержать за США формат, в котором решения принимаются только в Вашингтоне.
Для Вашингтона важно не то, чтобы конфликт завершился, а чтобы он не завершился в наших интересах. Потому что сильная, самостоятельная Россия — это новая архитектура мира, где Америке будет сложнее быть единоличным центром.
Трамп хочет вернуть величие Америке. Мы же хотим, чтобы Россия оставалась великой — не на бумаге, а в поступках.
И это не симметрия целей, это их столкновение. Мы действуем, исходя только из своих интересов. Вот что действительно пугает Вашингтон. Не только ракеты, не ресурсы и даже не союз с Китаем. Их пугает то, что Россия больше не спрашивает разрешения. Что мы перестали играть по чужим правилам.
Поэтому любые переговоры, о которых сегодня говорят, — это точно не финал, не уступка и не пауза с нашей стороны. Это этап, на котором мы фиксируем новое соотношение сил. И кто бы ни сидел напротив — Трамп, Байден или кто угодно ещё, — пора привыкать к мысли: мир уже не однополярен. И вернуть его назад невозможно.
