Наталья Павлушкина: «Журналисты, которые смотрели на меня с экрана воспринимались как нечто крутое»
Стану журналистом
Когда вы поняли, что хотите заниматься журналистикой? Что повлияло на ваше решение?
— Моё детство прошло в конце 80-х и 90-х. Я окончила школу в 2002 году, поэтому понятно, что источником информации в основном для людей того времени был телевизор.
У нас дома телевизор ловил два канала, которые мы смотрели с утра до вечера в свободное время. Множество газет и литературных журналов выписывала моя семья. Я тоже это всё поглощала вместе с книгами параллельно. Вообще привычка чтения была у моих родителей, поэтому это все и мне передалось. Помню, что обожала смотреть разные программы. Журналисты, которые смотрели на меня с экрана воспринимались как нечто крутое. Они были такими модными, такими современными. Их знала вся страна.
Это эпоха Влада Листьева, Владимира Молчанова, Константина Эрнста, который тогда вел программу «Матадор», «Клуба путешественников» с Сенкевичем и многих других передач. Очень хотелось как-то к ним приблизиться. Это все было такой недостижимой мечтой.
А потом, когда училась в пятом классе, к нам в школу приехал журналист из районной газеты и выбрал несколько учеников, с которыми провел интервью. Я попала в их число, потому что много участвовала в разных конкурсах, хорошо училась. Видимо была такая рубрика, и надо было написать про каких-то активистов. Я очень робела, потому что журналисты все равно воспринимались как белая кость, какая-то другая высшая каста. Им доступно очень многое.
Но потом, кстати говоря, прочитала интервью других ребят и не узнала свои ответы. Это был первый случай, когда я столкнулась с дезинформацией. Меня это обидело. Поняла, что журналисты не всегда говорят правду и описывают то, что действительно происходит на самом деле. Ну это такое отступление лирическое.
Я много писала разные заметки в эту районную газету. Мама их посылала. Про то как я ездила в летний лагерь, например. И все это мне очень нравилось, потому что информация сразу поступала к читателям. Это было тоже невероятно. Потом училась в 11 классе в лицее для одаренных детей. Есть такой в Оренбурге. У нас преподавали педагоги из университета. Вот тогда я окунулась в журналистскую жизнь, потому что мы, в том числе, посещали журфак и смотрели, что там делают студенты. Мне тоже это очень понравилось. И когда настало время выбора будущей профессии, то понимала, что у меня склонности к гуманитарным наукам. Я хорошо пишу. Плюс вот эта давняя мечта о том, что я смогу быть в гуще событий и получу доступ к чему-то сакральному, недоступному для большой аудитории. Она меня тоже очень прельщала. И, в общем, это все говорило о том, что мне надо идти на журфак.
Как стать журналистом
Вы учились на факультете журналистики Оренбургского государственного университета. Что дал вам журфак?
— Да, я окончила факультет журналистики в Оренбурге. Вот уже долгие годы преподаю в Санкт-Петербургском университете. Не могу ничего сказать плохого или как-то покритиковать свой родной журфак, потому что, конечно, все навыки практической работы я освоила именно там.
У нас преподавало много практикующих журналистов, и с первого курса мы ходили в местный филиал ВГТРК. Там проводили пары. Многие мои однокурсники и одногруппники работали в редакциях. Когда речь идёт об областном центре или о небольших городах, то надо понимать, что доступ к такой практической работе там намного проще. Ты так или иначе пересекаешься постоянно с журналистами. Можешь вообще просто прийти в редакцию, напроситься, и тебе дадут шанс начать что-то делать. Вот в этом плане конечно преимущество у региональных журфаков. Мне кажется, они налицо, потому что доступ к редакциям проще. Если говорить о мегаполисах, то здесь жесткая конкуренция, и, по сути, никто никому не нужен. Тебе прямо надо выгрызать свое место, доказывать постоянно. Хотя я вот вспоминаю, как на первом курсе мы с одногруппниками посчитали, что два месяца уже учимся, но у нас так и не вышло ни одного материала. Мы пошли на местный телеканал. И где-то, наверное, с октября по ноябрь околачивались около проходной, для того чтобы нам дали снять какой-то сюжет. Почему-то мы считали, что нам прямо сейчас с порога выдадут камеру, микрофон, и мы пойдем что-то снимать. Но это конечно наивность. Тем не менее вот эта настойчивость дала свои плоды, потому что нас в итоге допустили на территорию этого телеканала. Затем не знали, что делать и отправили всех к редактору молодежной программы. И вот так в итоге за два месяца, чтобы от нас отвязаться, нам поручили провести опрос. И потихоньку с опросов мы перешли на телесюжеты. У нас была компания из трёх человек, и так мы потом и закрепились. Кто-то ушел на телик. Там же было радио России. Все годы обучения мы работали именно там, поэтому журфак мне дал очень многое. Ну и плюс я до сих пор помню какие-то материалы по литературе, философии, логике и по аналитической журналистике. Это, конечно, время, которое я вспоминаю всегда с теплотой.
Как вы думаете, почему многие дальше поступают на аспирантуру и преподают?
— Я не могу сказать, что прям многие, потому что есть проблемы сегодня с научнымии кадрами. Обучение продолжают люди, которые хотят заниматься наукой. Не столько преподаванием, сколько все-таки наукой. Для меня, например, было важно продолжить обучение. Я всегда любила учиться, и как-то после окончания университета мне казалось, что гештальт не закрыт. Как будто вот образование незаконченное. Плюс ещё аспирантура была шансом уехать в большой город. Всегда об этом мечтала. Это я говорю про себя. Почему люди решают преподавать? Честно говоря, не знаю среди своих знакомых людей, которые мечтают преподавать. Вот даже не знаю, как ответить на этот вопрос. Аспирантура предполагает педагогическую практику, и потом кто-то втягивается, кому-то начинает нравиться, и у них получается передавать свой опыт. Есть много практиков, которые являются талантливейшими журналистами. Они делают просто фееричные работы и материалы, но не могут при этом обучить, то есть показать, как именно это делают. Потому что у них многое на интуиции или на опыте происходит. Эта проблема есть. Она известна. Поэтому журналистов, способных еще и обучать, немного на деле. Ну вот как-то так, наверное.
Обязательно ли получить высшее образование, чтобы стать журналистом?
— Я считаю, что это обязательно, потому что журналист имеет доступ к разнородной информации. От него требуется критический взгляд, и умение анализировать, и наблюдательность, и, конечно, багаж знаний, который позволит ему исследовать какое-то событие или проблему. А если ты окончил школу и сразу пошел работать,то тогда должен быть гением, я думаю. Тем более если не прочитал ни одной книжки, не изучал логику, философию, историю, литературу и прочие предметы, которые предполагает вуз.
Какие советы вы можете дать начинающим медиаспециалистам, стремящимся сделать карьеру в этой области?
— А они нуждаются в моих советах? У нас просто страна советов. Люди любят раздавать советы, в которых другие товарищи не нуждаются. Но раз вы спрашиваете — скажу, что не надо сидеть на месте, надо работать. Что-то делать и не лениться. Есть очень много талантливых, но ленивых студентов и коллег. Они не хотят напрягаться, но хотят очень много получать. Конечно, работа журналиста предполагает, что ты, во-первых, погружен в информационный поток. Много читаешь, многое знаешь. Ты в курсе событий хотя бы в той области, о которой ты пишешь. Тебе интересно узнавать что-то новое. Ты любишь людей. Хотя есть и журналисты мизантропы, тем не менее, любишь людей в том плане, что это источники информации. Ты погружаешься в историю человека, в его профессию. Ты общаешься с людьми. Ты коммуникабельный человек. Вот это, конечно, основы. Я не знаю, какие советы еще дать.
Просто быть активным, интересоваться много чем. Не бояться, возможно, каких-то экспериментов в профессии. Быть честным и просто работать. Работать, работать и не ждать сразу огромных гонораров, потому что ты делаешь первые шаги. Ты ещё, собственно говоря, ничего не показал и ничего не доказал. Не жди, что придет какой-то дядя или тетя, всё тебе объяснит и принесет на блюдечке с голубой каемочкой. Ты должен сам изучать, например, цифровые инструменты. Помимо учебы еще нужно заниматься самообразованием. Сегодня источников информации очень много. Не ждать, когда тебе редактор даст какое-то задание, и предлагать что-то новое. Тогда ты будешь конкурентоспособным. Будешь выделяться из толпы.
На какой заработок им стоит рассчитывать?
— Очень сложно говорить про заработок. Однозначно можно заработать приличные деньги в журналистике. Это известно. Можно погуглить. Если вы интересуетесь этим вопросом, то потрудитесь посмотреть в интернете, какие гонорары получают звезды телевидения и блогеры за рекламные интеграции. Это очень приличные деньги. Но есть, конечно, масса журналистов, которые мало зарабатывают. Просто им редакция, не обладая каким-то большим бюджетом, не может платить достойные деньги. Этот вопрос не очень корректный, потому что разброс сумм очень большой в зависимости от города и сферы журналистики. Радийщик одни деньги получает, а журналист какой-то, например, муниципальной газеты другие. Я здесь, наверное, корректно не смогу ответить на вопрос.
Какие специализации или дополнительные области знаний могут быть полезны для журналиста?
— Ну все, что связаны с цифровой журналистикой. Сегодня forward это нейросети. Говорят о появлении новой профессии — менеджер по нейросетям. Все, что связано с дата-журналистикой, визуализацией, созданием дата историй. Навыки визуализации информации — это то, чем немногие журналисты обладают. Это, безусловно, умение, которое надо развивать. Опять повторюсь, что не нужно сидеть и ждать, что кто-то придет и вас научит. Ищите сами! Ищите и смотрите навыки кодирования. Вот я, например, проходила один курс по дата-журналистике, и мой мозг взорвался, потому что приходилось кодировать на питоне. Я вообще не айтишник... Это так интересно, когда ты пишешь код, и он ещё работает. Можешь собирать информацию, очищать какие-то данные статистические. Этот навык тебя выгодно отличает от журналиста, который готов писать новости только в режиме конвейера. Хотя это тоже очень полезное умение.
Должен ли уже состоявшийся журналист периодически повышать свою квалификацию и развиваться?
— Конечно да. Тут вопрос, в котором уже заложен ответ. Человек любой профессии должен повышать свою квалификацию. Было бы странно, если бы я, окончив университет в 2007 году, ни разу не прошла бы ни один курс и не узнала, что же вообще нового сейчас происходит. Ну конечно, ты постоянно занимаешься самообразованием, повышением квалификации. Журналисты просто обязаны постоянно развиваться, и этого нельзя отрицать. Еще была эпоха, когда произошла перестройка многих сайтов. От журналистов стали требовать не только в газету писать какие-то тексты, но ещё и адаптировать их для социальных сетей, сайтов. Я помню, как 10-15 лет назад некоторые мои коллеги возмущенно говорили о том, что этого делать не будут. Но сегодня просто непозволительно, конечно, такие утверждения озвучивать. Жизнь такая, что ты должен уметь все. Вот это так называемая универсализация профессии. Иначе ты просто рискуешь стать сбитым летчиком и просто выйти из обоймы. Я не говорю, что надо бросаться прямо во все. Есть у нас, например, взрослые журналисты. Уже состоявшиеся, которые, может быть, не на ты с компьютером или что-то не знают в социальных сетях, например, какие-то фишки и тренды. Ну, окей. Но все равно они должны иметь об этом представление. А как иначе? У нас журналистика развивается и профессия наша тоже меняется.
А с какими трудностями вы сталкиваетесь и как им противостоите?
— Ну можно сказать, что профессия меняется. Трудность в том, что нужно постоянно знать тренды, происходящее и не отставать от времени. Мы понимаем, что сегодня конкуренция ужесточилась. Есть очень много блогеров. Они предлагают аудитории контент, который, кстати, ей заходит. Мы не можем блогосферу игнорировать. Меняются медиапредпочтения у аудитории, привычки потребления информации. Если, например, раньше можно было написать портянку (кирпич текста), и мы знали, что это люди прочитают, то сегодня это просто невозможно. Никто не будет читать объемные тексты. Надо знать нюансы и постоянно совершенствоваться. Плюс ещё цех знает про ограничения, которые наложены за последние годы. Законы об иноагентах и прочие штуки, за которые могут журналиста оштрафовать вплоть до уголовного преследования. Это, безусловно, накладывает определенные ограничения на работу. Ты не можешь как 15 лет назад писать о чем угодно, высказывать какие угодно мнения. Здесь все надо четко подкреплять какими-то аргументами. Такой общий вопрос, на который я не смогу ответить конкретикой.
Как не ограничивать себя в самовыражении при наличии цензуры в СМИ?
— Ну здесь есть уже упреждение в вопросе. Вы предъявляете как факт, что у нас цензура в сми. Хотя цензура официально запрещена. Как таковой цензуры вроде бы нет на бумаге. У нас есть самоцензура и плюс вот этот закон об иноагентах, о котором я говорила ранее. Я не знаю, как не ограничивать себя в самовыражении. Что вы имеете ввиду? Журналистика — это не самовыражение. Это выполнение определенных задач, которые редакция поставила. Если ты вот, например, блогерствуешь , у тебя есть свой канал — вот там оно есть. Если ты сотрудник какой-то редакции, то о каком самовыражении идёт речь? Хотя можешь заголовок, например, к материалу написать, подобрать героев или лексикой определенной пользоваться. Вот в этом да. Вот в этом самовыражение буквально по крупицам. Писать на какие угодно темы? Ну не знаю. Возможно, в каких-то редакциях это допустимо. В основном присутствует информационная политика и формат издания. Ты всем этим ограничен.
Ваша профессия полна рисков. Взять те же общеизвестные случаи расправы над журналистами, многочисленные аресты. Например, в 2020 году корреспондент РИА Новости Михаил Тургиев подвергся нападению полиции. Ему брызнули в лицо слезоточивым газом после того, как он предъявил журналистское удостоверение и представился работником прессы. Что может сделать медиаспециалист для сохранения личной безопасности?
— Ой, ну вот эти вот нападения... Я кстати не знаю про эту историю, но она наверняка была. У нас есть много других примеров, когда журналисты подвергаются каким-то нападениям и рискам. Это касается тех, кто пишет или делает материалы на резонансные темы. Когда затрагиваются интересы многих сторон, разных структур. Как правило, это журналисты, которые занимаются расследованиями. Это очень такая специфическая работа. Я боюсь, что здесь выступлю дилетантом, если пущусь в рассуждения и размышления о том, как же журналисту себя обезопасить. У военных журналистов, у журналистов-расследователей есть четкий гайд, как себя вести. Я, наверное, ничего нового не скажу и буду рассуждать просто как обыватель. А зачем нам это надо? Здесь я не смогу выступить компетентным лицом.
Тенденция перехода журналистов на площадку YouTube: прогресс или деградация ?
— Действительно, последние годы наблюдается исход профессиональных журналистов на такие видеоплатформы, но я здесь не могу рассуждать в таком ключе. А в чем деградация? Если люди продолжают делать качественный материал, — наоборот. Мне кажется, что это привнесение в среду таких контент-мейкеров основ профессиональной журналистики. Есть много известных каналов, на которых проводят стримы Алексей Пивоваров*, Парфенов и многие другие журналисты. Этим они повысили уровень контента на несколько этажей. Подтянулись и другие блогеры. Как видите, я тоже обобщаю: «блогеры». Их очень много разных. Вы представляете одних, а я держу в голове других. Я помню, когда появлялись первые журналисты профессиональные в ютубе и заводили свои каналы. Была такая ревность и непринятие у когорты известных на тот момент блогеров, которые говорили: «Здесь вам не телик. Здесь у нас все по-другому. Не надо рассчитывать на то, что вы сейчас что-то будете делать и у вас будет получаться». Но ведь получилось. Опять-таки не у всех. Кто-то приходил, и эта аудитория им не нравилась. Вот опять ошибка выжившего. У каких-то профессиональных журналистов каналы выстрелили, а у многих ничего не получилось и непонятно, почему.
Какие тренды в сфере медиа наиболее актуальны в 2024 году?
— Это огромный такой вопрос. Огромнейший. Ну я могу сказать, что искусственный интеллект как тренд, который проник в разные структуры редакций. Об этом сегодня говорят на всех конференциях, на всех форумах. Наверное, это масштабный такой тренд, который влияет на журналистику. Много есть разных дискуссий о том, насколько это страшно и опасно для журналистики. Заменит ли нейросеть журналиста и прочее. Вывод, который я делаю на основе различных дискуссий — нет, не заменит.
Как вы думаете, будет ли профессия журналиста востребована в ближайшие 10 лет?
— Могу сказать, что да. Все равно эта профессия останется. Она может называться по-другому, хотя я сомневаюсь в этом. Говорят о том, что медиакоммуникаторы будут, а не журналисты. В любом случае нужен будет специалист, который станет посредником между ну, к примеру, органами власти, какими-то деятелями культуры и аудиторией. Все равно аудитория по большей части о каких-то вопросах не имеет представления и не имеет к ним отношения. Много непонятного. Нужен будет человек, который это все переводит на обычный “рабоче-крестьянский” язык. Я думаю, что с годами востребованность в таком специалисте будет ощущаться острее, потому что информации очень много. Очень много, кроме зарегистрированных сми, блогеров, контент-мейкеров. Я об этом уже говорила. Но ещё раз повторю, что контентный пузырь раздувается. Раздувается, раздувается и, конечно, обычному человеку (потребителю) очень сложно во всем этом разобраться. Нужен кто-то, кто будет проводником. Кто поможет, разберется и скажет, достойно ли это внимания. Кто расскажет о том, что вообще происходит в мире, стране. Ну ты можешь, конечно, сам это читать, но производят информацию в твоей новостной ленте тоже журналисты.
