Указом Президента РФ «О национальных целях…» № 309 обозначена, среди прочих, национальная цель «Технологическое лидерство», достижение которой предполагает увеличение объёма научных исследований и разработок, рост объёмов производства высокотехнологичной продукции.
Среди факторов, влияющих на инновационную активность организаций, не последнюю роль играет правовое регулирование инновационной деятельности, в том числе на региональном уровне, поскольку хозяйствующие субъекты действуют в конкретных регионах.
Региональное законодательство не только может упорядочивать регулируемые процессы в «своем» регионе, но и в отдельных случаях должно выступать источником идей для корректировки федеральных НПА. Так, в базовом законе об инновациях — Федеральном законе № 127-ФЗ «О науке и государственной научно-технической политике» – дано «словарное» определение инновациям как новой либо «значительно улучшенной» продукции. В то же время в соответствующей дефиниции закона Белгородской области высвечиваются такие признаки инноваций, как то, что они являются конечными результатами творческого труда и используются в экономическом обороте.
В законодательстве, помимо ключевых понятий, очень важно определить цели соответствующей деятельности. В Федеральном законе № 127-ФЗ обозначены цели государственной научно-технической политики, которые, однако, не соотнесены с более общими целями инновационной политики (в нашем понимании призванными охватывать весь инновационный цикл). Цели НТП множественны, «разнокалиберны» и иногда слишком абстрактны — не хватает их концентрации вокруг некоторого главного концепта.
В региональных же законах встречаются цели инновационной политики как узкопредметной направленности (стимулирование инновационного потенциала; инновационной активности; создание инновационной среды), так и более широкого плана, увязывающие инновационную сферу с контекстами развития региональной экономики и повышения качества жизни населения. При этом по-своему ценны и первый, и второй подходы.
К сожалению, Федеральный закон №127-ФЗ исключает из поля зрения инновационную систему и инновационную среду, оперируя более конкретным понятием инновационной инфраструктуры. При этом заслуживает внимания встретившаяся в ряде НПА попытка интерпретировать инновационную деятельность как систему, в частности это законы Воронежской и Новосибирской областей. Понятие инновационной среды в статусе правовой дефиниции представляется не менее продуктивным: как сказано в Законе Тюменской области, это «совокупность субъектов, материальных, технических и правовых основ научно-технической и инновационной деятельности».
Само правовое понятие инновационной инфраструктуры из Федерального закона № 127-ФЗ также было бы желательно скорректировать. На деле это не просто «совокупность организаций, способствующих реализации инновационных проектов», поскольку не всякая инновационная деятельность носит проектный характер. Более того, инфраструктура в данном случае — это не то, что производит инновации (например, малые инновационные предприятия), а то, что обеспечивает данный процесс. Кстати, именно такой подход реализован в Законе Курской области.
И хотя представители некоторых думских фракций считают, что совершенствование правовых понятий — не есть дело первостепенной важности, поскольку это напрямую не улучшает жизнь людей, мы полагаем, что от чёткости базовых терминов зависит все последующее регулирование правоотношений, а за этим — и правоприменительная практика.
