Рассказ о непростых взаимоотношениях в коллективе учителей. В школу устраивается новая молодая и инициативная учительница. Она сразу же пытается организовать коллег, чтобы вместе потребовать от департамента наладить школьный быт. Но далеко не все отвечают ей пониманием.
- На дворе стоял солнечный день — 2 сентября 2022 года, у 8-Б класса школы №28 шёл урок истории. Двадцать семь учеников: 11 парней и 16 девушек сидели за партами. Учитель Валентин Олегович, худощавый, чернявый молодой человек в бежевом костюме-тройке, с карими, хитро прищуренными глазами эмоционально раскрывал тему урока. Кто-то внимательно слушал, кто-то зевал, а кто-то украдкой переписывался в телефоне.
— И вот, только в 1861 году в России, — произнёс учитель, подняв вверх указательный палец правой руки, — наконец-то был отменено крепостное право — позорный институт, за который так держалось наше правительство, и который, прошу вас заметить, к тому времени давно уже был отменён в цивилизованных странах!
— Валентин Олегович, а как же так? — задал вопрос с 1 ряда Вовка Зотов, широкоплечий паренёк с голубыми глазами — Вот в Австрии, крепостное право было только к 1848 году отменено, почти в одно время с нами, ну чуть-чуть раньше. А в США на тот момент ещё вообще рабство процветало!
Валентин Олегович нахмурился.
— Причём тут Австрия, причём тут США? Мы говорим сейчас про царскую Россию, - ответил он ученику.
— Просто мне не нравится, когда про Россию говорят, как про какую-то отсталую страну, — продолжал Вовка. — Да, в нашей истории были ошибки, да у нас есть недостатки, но в то же время мы — самобытная тысячелетняя цивилизация, ничем не хуже Америки и Европы.
— Молодой человек, — Валентин Олегович снисходительно улыбнулся, — у вас мышление времён Холодной войны. Проснитесь! На дворе двадцать первый век. Человечество не стоит на месте, оно развивается. И только русский народ топчется по кругу с его имперскими амбициями и недоверием к цивилизованному миру.
— Валентин Олегович, он просто историю очень любит, — смеясь сказал Жаслан Касымов, восточный юноша с раскосыми глазами, в спортивном костюме, сидящий за третьей партой второго ряда.
— Верно, люблю, — подтвердил Вова, — и Родину тоже люблю! — Он говорил спокойно, но в его ясных, широко открытых голубых глазах читалось нарастающее возмущение.
— Любовь к Родине — это прекрасно,— вздохнул учитель, — Вы, наверное, когда вырастете, на Украину воевать поедете?
— Куда понадобится, туда и поеду, — парировал Вова, — но вообще, я думаю, что к тому времени там всё утихнет.
— Юноша, вы весьма наивны, покачал головой Валентин Олегович, — война на Украине утихнет, когда в России сменится власть, которая эту войну развязала.
Вовка не выдержал и возмущённо воскликнул.
— Войну на Украине американцы развязали! Сначала фашистов к власти привели, а потом устроили бойню на Донбассе!
— Зотов, может хватит спорить с преподавателем? — с упрёком в голосе перебила его Катька Баранкина, девица с ярко подведёнными глазами, в строгом брючном костюме.
— Нет, не хватит! Я за наших пацанов, что на фронте воюют! — в сердцах бросил ей Вовка, — мы, русские, своих не бросаем!
Валентин Олегович окинул класс взглядом, выждал паузу и произнёс.
— Продолжаем урок. Записываем: «Предпосылки крестьянской реформы Александра II».
2. Прозвенел звонок, ученики попрощались с учителем и, не спеша, вышли из кабинета.
— Народ, чё у нас сейчас? — спросил громко Коля Зайцев.
— Биология, в 318, — ответил Егор Кравцов, - и 8-Б гурьбой пошёл по лестнице наверх. «Здравствуйте, Татьяна Григорьевна», — нестройным хором ребята поздоровались со спускавшейся к ним навстречу учительнице русского языка, солидной пожилой даме в белой блузке. Она в ответ с улыбкой кивнула им.
Парни шли небольшой кучкой. Жаслан Касымов обратился к Вовке Зотову.
— Вовка, вот объясни, чё ты пристал к этому тупому историку? Ты же видишь, ему что шло, что ехало. Ты его не переубедишь.
— А с чего это вдруг я молчать должен? — возразил Вовка, — у меня брат старший на спецоперации воюет. И он точно знает, что Родину защищает, а эта тварь Россию грязью поливает. На кого он работает?
— Да ни на кого он не работает! — уверенно сказал Гришка Швейцер, — просто у человека своя точка зрения. Ты — патриот, а он — нет.
Слово взял Костя Турбин.
— Пацаны, патриотизм сейчас не актуален. Россия — это отстойная страна, тут нет никаких перспектив. Я при первой же возможности уеду отсюда.
— Да и вали, кто тебя держит, — с усмешкой бросил ему Вовка, окинув беглым взглядом, и ускорил шаг, догнав идущего впереди Егора Кравцова.
— Костя, так чё, ты будешь пушку для контры у меня покупать за семь косарей? — спросил Турбина Гришка Швейцер.
— Конечно буду, — ответил жаждущий уехать из России Костя, — сейчас только предков раскручу.
— Смотри, ты её дешевле десятки нигде не найдёшь,— раззадоривал его Гришка.
— А чё за пушка? Ну-ка покажь, — заинтересовался Жаслан, восточный парень в спортивном костюме.
— Да, зацени! — ребята со всех сторон облепили Гришку. Тот достал телефон и начал искать то, о чём его спрашивали.
Речь шла о виртуальном оружии для сетевой компьютерной игры «Counter strike». Некоторые особо хитрые образцы пистолетов, дробовиков и винтовок действительно в стоимости своей доходили до нескольких тысяч рублей. И при этом пользовались спросом.
Чуть впереди Вовка Зотов беседовал с Егором.
— Вован, ты в курсе, что у нас биологичка новая? — хитро улыбнувшись, спросил Егор приятеля.
— Нет ещё, — ответил тот.
— Да ты что! Молоденькая, вообще зачётная. Курносенькая такая, фигуристая, просто конфетка. Круче, чем твоя Ленка Степанова, — восторженно рассказывал Егор.
— Да ладно, — смеялся в ответ Вова, — врёшь ты всё.
— Чего? Сейчас придём — увидишь. И сразу про свою Ленку позабудешь.
— А с чего ты вообще решил, что я в Ленку влюблён? — вдруг спросил Вова. — Она просто симпатичная, это факт. Но это же не значит, что я только о ней и думаю.
— Знаешь,— сказал ему Егор, — иногда складывается такое впечатление.
— Не, брат, ты ошибаешься, — заверил его Вова.
И тут они подошли к дверям кабинета.
3. Новая учительница биологии была и впрямь молодая, и весьма симпатичная. У неё была миниатюрная стройная фигура, миловидное лицо, спадающие до плеч белые вьющиеся волосы. Одета она была в лёгкое платье нежно-голубого цвета. Лёгкий аккуратный макияж ничего не добавлял, а только подчёркивал её естественную красоту. Все парни восторженно поедали её глазами, и даже Вовка нашёл для себя, что она, может, и не круче Ленки Степановой, но довольно привлекательна.
Прозвенел звонок, ученики расселись за парты. Учительница начала знакомство.
— Здравствуйте, ребята. Меня зовут Анжела Игоревна, и вместе с вами мы будем погружаться в удивительный мир живой природы.
— С великим удовольствием, Анжела Игоревна, — ответил ей Сашка Ильин, — с этого дня биология станет моим любимым предметом! — Надо сказать, что Сашка на самом деле был двоечником и не любил учиться.
— Ну, поживём–увидим,— весело продолжила учительница, — Я буду только рада, если вы будете любить биологию так, как люблю её я!
— А вы были на выставке экзотических рептилий во Дворце пионеров? — неожиданно спросила её Ленка Степанова, тоже очень миловидная стройная девчонка с длинными русыми волосами.
— Конечно, — ответила Анжела, — это было потрясающе. А Вы тоже были?
— А я вот нет, — с сожалением в голосе сказала Ленка. — Но очень хочу сходить. Я обожаю ящериц!
— Сходите, не пожалеете, — заверила её Анжела.
— Анжела Игоревна, как Вам наша школа? — спросил Егор Кравцов.
— Школа, как школа, — ответила девушка. — Ребята отличные, со многими уже успела познакомиться. Только вот, что у вас с оранжереей? От неё же одни развалины остались. Неужели нельзя отремонтировать?
— О-оо, это дохлый номер, — махнул рукой Жаслан Касымов. — Поверьте, я с самого рождения живу в этом районе, и оранжерея тут всегда была разбита в хлам. Мы туда листья сваливаем, когда территорию убираем.
Класс захихикал после его слов. Оранжерея в школе № 28 действительно не работала с начала девяностых годов прошлого века. Изначально это было стоящее на территории школы двухэтажное помещение с парником, где выращивали всевозможные цветы, а также огурцы, помидоры, капусту. Только сейчас на месте окон стояли зияющие дыры, из которых шёл неприятный запах гнилого мусора, а от парника остался один металлический каркас без стёкол, заросший густой травой
— Это же печально! — сказала Анжела, — в школе должна быть оранжерея. Дети должны учиться выращивать цветы и садово-огородные культуры. Ладно, я в деревне выросла, у меня с малых лет опыта в этом деле было полно, а городские ребята? Вдруг кто-то из вас захочет стать агрономом? Да и вообще, ухаживая за растениями, — продолжала учительница, — человек становится более одухотворенным!
— Это всё понятно. А кто этим будет заниматься? — спросил Костя Турбин. — Родители что ли скидываться будут?
— Почему родители? Администрация, департамент образования, — рассуждала Анжела.
— Видимо, им не до этого, — покачал головой Жаслан.
— А мы с нашей прежней учительницей в лес ходили, она нам там много разных растений показывала! — сказала Машка Орехова.
— Да, и гербарий собирали, — добавил Вовка Зотов.
— Тоже стоящее дело, — одобрила Анжела и продолжила, — Вопрос с оранжереей надо всё равно будет обязательно решить, я попробую поговорить с директором. А у нас с вами с этого года начинается увлекательнейший раздел — мы будем познавать человека. Человека, как живой организм, и одновременно, как структурную единицу общества. Итак, дамы и господа, открываем тетрадки и записываем тему урока: «Человек, как биосоциальное существо».
Вот так, плавно, от знакомства Анжела Игоревна перешла собственно к учебному процессу.
4. Прозвенел звонок с последнего урока. Молодая учительница биологии Анжела Игоревна постучала в двери приёмной. Голос секретаря Тамары Петровны пригласил её войти. Девушка вошла и спросила, на месте ли директор. Тамара Петровна ответила, что да. И Анжела постучалась в директорский кабинет.
Директора звали Людмила Анатольевна. Это была приятная дама среднего возраста, в очках. В общении она была всегда культурна, вежлива и сдержанна. Сейчас она пригласила Анжелу войти и предложила сесть. Затем они начали беседу.
— Как Вам первый день в нашей школе? — спросила Людмила Анатольевна.
— Знаете, просто прекрасно! — ответила Анжела. — Отвела два урока у пятиклашек и один у восьмого класса. Со всеми учениками мы без проблем нашли общий язык. У многих я заметила нераскрытый потенциал. Только вот с коллегами пока не довелось познакомиться.
— Ну ничего страшного, это всегда успеется, — успокоила её директор. Коллектив у нас разношёрстный, а Вы — человек новый, присматривайтесь. Если будут возникать недоразумения, старайтесь не воспринимать всерьёз. Ну и всегда, когда нужно, можете обратиться ко мне.
— Большое спасибо, Людмила Анатольевна, я уверена, мы сработаемся, — произнесла Анжела с улыбкой.
— Несомненно, — вторила ей директор.
После непродолжительного обмена любезностями учительница перешла к делу.
— Людмила Анатольевна, — начала она, — я, как учительница биологии, хочу попросить Вас решить вопрос с оранжереей. Я просто не могу смотреть на эти развалины. Мы же воспитываем в учениках нравственных, разносторонних личностей. Опыт выращивания растений был бы для них очень полезен. Считаю, что нужно отремонтировать помещение и использовать по назначению. Всю работу по обустройству я возьму на себя.
— Дорогая Анжела, — директор глубоко вздохнула. — Я тринадцать лет уже занимаю должность директора этой школы. И конкретно про оранжерею я за эти годы поднимала в департаменте вопрос раза три, не меньше. Но в ответ всегда следовала тишина. Знаете, от них вообще неимоверно трудно чего-то добиться. Хотя бы тот же капитальный ремонт. Вы не представляете, каких трудов и нервов он мне стоил! А помимо оранжереи ещё проблем столько надо решить!
— А Вы учителей подключать не пробовали? — поинтересовалась девушка. — Может, стоит коллективное обращение написать? Может, средства массовой информации пригласить?
— Легко сказать: «подключать учителей». — сказала Людмила Анатольевна. Потом она слегка помолчала, глядя на собеседницу и продолжила. — Из них и клещами слова не вытянешь перед вышестоящим начальством. Вот меня постоянно все с разными проблемами дёргают, а когда какая-то проверка из министерства приезжает — то, как по волшебству, сразу у всех всё становится хорошо, и никому ничего не надо! Эх, — директор махнула рукой.
Анжела взглянула на неё понимающим взглядом и произнесла.
— Вот что, Людмила Анатольевна. Я Вас не брошу в этой ситуации. У меня есть кое-какие организаторские навыки: в университете я была старостой своей группы. Да и вообще сама я деревенская. Я организую коллег, и мы сформируем коллективное обращение в департамент. Сначала сделаем оранжерею, а потом и другие вопросы потихоньку будем решать. Вы согласны?
— Ну попробуйте, Анжелочка, — ответила ей директор, правда без особой надежды в голосе. — Соберите хотя бы десять подписей, и я сразу же отнесу это заявление в департамент. А там если опять будут на тормозах спускать, то мы и выше пойдём.
— Верно! — Анжела широко-широко улыбнулась, — Все вместе мы откроем любые двери!
5. Рабочий день был окончен, и после разговора с Людмилой Анатольевной, Анжела отправилась на выход. В глазах её горел яркий огонёк. Погода была солнечная, девушка шла налегке по тротуару в сторону парка. Периодически она доставала из сумочки телефон и с едва сдерживаемой улыбкой читала сообщения и отвечала на них. Парк был недалеко от школы, Анжела дошла до него за пять минут. Возле входа её ждал загорелый молодой человек в красной рубашке и темных очках. Она подошла к нему, он слегка обнял её и поцеловал в губы. Затем произнёс.
— Ну привет, училка.
— Привет, Гена.
— Как первый день в школе? Ученики не обижали?
— Кого? Меня? — удивлённо спросила она.—- Да брось чепуху молоть.
— Ну мало ли, — развёл руками Гена. Затем он ещё раз поцеловал её. Она посмотрела на него довольными глазами и задала вопрос.
— Ну что? Куда пойдём?
Гена ответил, ни секунды не думая.
— Да куда глаза глядят. Давай просто так погуляем. По дороге мороженое заточим.
— Ну давай, — согласилась она. — Главное, чтобы глаза в разные стороны не разбегались, а то разорвёт, — она слегка хихикнула. — А завтра вечером у тебя тренировка?
Гена согласительно кивнул головой и взял её за руку, они пошли по аллее, непринуждённо беседуя. Анжела рассказывала ему про впечатления от первого рабочего дня. Он её внимательно слушал, вставляя остроумные комментарии. Вот, девушка дошла до разговора с директором.
— Людмила Анатольевна мне ответила, что здешние учителя не практикуют сами обращаться к вышестоящему начальству, зато по всем вопросам дёргают её. И я предложила ей, что сама составлю коллективное заявление и соберу подписи.
— Надо же, — изумлённо покачал он головой, — вот зацепила тебя эта оранжерея.
— Гена! — с гордостью произнесла Анжела. — Я же учительница! Это великая честь и огромная ответственность! Мы же воспитываем молодое поколение граждан нашей страны. Совместная забота о цветах прививает ответственность и чувство прекрасного. Ну и с точки зрения биологии — детки получат возможность наблюдать весь жизненный цикл растения.
— Ага, — согласился парень. — И обязательно размножение, как важнейшую часть этого цикла. Пестики и тычинки.
— Вот ты балбес! — она посмотрела на него широко раскрытыми глазами, при этом едва сдерживаясь, чтобы не расхохотаться. — Только одно у тебя на уме.
— Ну я что, виноват, что из школьного курса только это и запомнил? Ну и ещё эту… инфузорию-туфельку.
Анжела больше не смогла сдерживаться и засмеялась во весь голос. После чего предложила Гене.
— Расскажи мне лучше про футбол! Когда уже наши чемпионами мира станут?
Так они и гуляли до позднего вечера. Затем, Гена проводил Анжелу домой и поехал к себе.
6. Следующим днём, 3 сентября 2022 года, была суббота — выходной во всех российских школах. Анжела, вместе со своей матерью, занималась домашними делами. Потом смотрела сериал. Вечером она села за компьютер и составила текст коллективного заявления в городской департамент образования с просьбой выделить деньги на ремонт оранжереи. Теперь оставалось, чтобы её коллеги — учителя в школе № 28 поставили под этим заявлением свои подписи.
На следующий день, в воскресенье девушка вновь встретилась со своим парнем Геной. Они провели вместе полдня. Сначала ходили на выставку, потом катались на прогулочном теплоходе.
А в понедельник Анжела Игоревна в превосходном настроении отправилась на работу. Ею двигали желание сделать мир прекраснее и вера в нескончаемый человеческий потенциал.
На ней вновь было одето лёгкое голубое платье. Она подошла к крыльцу школы, с лёгкостью вспорхнула по лестнице, вошла в здание и вежливо поздоровалась с вахтёршей. В фойе её взгляд сразу же упал на стену, где с утра уже вывесили детские работы из школьного конкурса детского рисунка, посвящённого воинам-участникам специальной военной операции на Украине. Анжела улыбнулась и подошла поближе. Все работы поражали своей простотой и искренностью.
На одном рисунке были изображены солдат в шлеме и медсестра на фоне российского флага. На заднем плане ещё виднелись танки и артиллерийские орудия. На другом был изображён солдат с автоматом на фоне георгиевской ленты, а вверху была подпись «Спасибо нашим защитникам». Ещё был рисунок, где были изображены руки, из которых выпархивала белая голубка, а над ней сияла большая красная звезда. Но больше всего Анжелу умилила работа Светы Витковской из 2-А класса с изображением солдата и подписью «Мой папа — герой».
Анжела поднялась на второй этаж и прошла в учительскую. Там она застала троих преподавателей. Альбина Леонидовна, учительница географии пила чай с пирожными вместе с уже знакомым нам историком Валентином Олеговичем, тем самым, который упрекал русский народ в недоверии к цивилизованному миру. Чуть в стороне от них сидела учительница физики Лариса Алексеевна и заполняла отчёт. Анжела со всеми поздоровалась, села за стол и начала разговор.
— Уважаемые коллеги! Я вчера беседовала с Людмилой Анатольевной по поводу нашей школьной оранжереи. Вернее, того, что от неё осталось. Департамент образования не реагирует на её просьбы выделить деньги на ремонт, и я подумала, что надо подключиться всем нам и поддержать её в этом вопросе. Я составила коллективное обращение в департамент, — с этими словами она достала из сумочки бумагу и положила на стол. — Давайте все подпишемся и отдадим директору.
Альбина Леонидовна, держа кружку с чаем, посмотрела на неё удивлёнными глазами.
— Интересно! Вас же зовут Анжела Игоревна, я же правильно говорю?
— Да, — подтвердила девушка.
— Так вот, Анжела Игоревна! Может быть вы лучше соберёте подписи, чтобы у нас перестали среди детей пропагандировать военщину? Я про этот ужасный конкурс детского рисунка, который с подачи нашей неугомонной Татьяны Григорьевны организовали.
Анжела опешила. Она никак не ожидала такого поворота разговора. Затем она поинтересовалась.
— Ничего не понимаю, чем это Вам помешал конкурс детского рисунка?
— Ах, так вы тоже поддерживаете эту бессовестную вакханалию? — Альбина Леонидовна поставила кружку на стол.
— Я поддерживаю Армию России, — спокойно ответила Анжела, — и считаю правильным проводить патриотическое воспитание учеников. Но я сейчас не про это хотела поговорить. Давайте подадим коллективное заявление, чтобы нам сделали оранжерею. Для наших же ребятишек.
Слово взял Валентин Олегович.
— Дорогая Анжела, Вы забыли, где мы живём? Вы разве не знаете, что в этой стране инициатива наказуема?
Анжела в недоумении посмотрела на него и сказала.
— Не понимаю о чём Вы. По-моему, разумная инициатива всегда уместна.
— Вы можете думать, как хотите, лично я никаких заявлений подписывать не буду, — отрезал историк.
— Я, пожалуй, тоже воздержусь, — сказала Альбина Леонидовна. — Но Вам, милочка, я желаю удачи в Вашем начинании, — тут географичка расплылась в широчайшей улыбке.
В этот момент раздался звонок, Валентин Олегович и Альбина Леонидовна молча, с загадочными выражениями лиц вышли из учительской. Затем и Лариса Алексеевна, учительница физики встала со своего места, взяла свою папку, прижала её к груди, и не глядя в глаза Анжеле, тихо произнесла.
— Простите, пожалуйста, мне тоже надо идти,— и быстро выскользнула в коридор.
7. Анжела чувствовала себя, как будто на неё только что вылили ушат воды. Она была уверена, что все учителя пойдут ей навстречу ради благого дела, и тут сразу вот такое.
Ей не нужно было сейчас никуда идти, первым уроком у неё было окно. Она посидела, собралась с мыслями и решила прямо сейчас идти дальше беседовать с учителями. Сдаваться она точно не собиралась.
Она спустилась в спортзал к физруку Армену Тиграновичу. Тот как раз в это время проводил разминку у 5-В класса. Увидев стоящую в дверях хрупкую молодую девушку, Армен Тигранович крикнул ученикам: «В обход зала бегом марш!», и подошёл к Анжеле.
— Здравствуйте, красавица, чем могу быть полезен? — спросил девушку физрук с лёгким армянским акцентом.
— Армен Тигранович, — начала она, — вот смотрите. У нас в школе нет оранжереи, на её месте стоят одни развалины. Я предлагаю подать коллективное заявление в департамент образования, чтобы нам выделили деньги на ремонт.
— Да вы что! — с удивлением ответил физрук, — какое коллективное заявление, вы о чём — это всё бесполезно. — Он говорил эмоционально, размахивая руками. — Вот у нас в спортзале, не поверите, все снаряды старые, ещё с советских времён, многими уже нельзя пользоваться, а на новые денег никто не выделяет. Вот только недавно купили новые мячи: футбольный, волейбольный, баскетбольный, так это родители на них скидывались. Не скинулись бы, и этого бы не было. Капитальный ремонт в прошлом году кое-как сделали, так посмотрите, уже в углу штукатурка полопалась. А до ремонта что тут было, Вы не представляете! А Вы говорите — оранжерея. Бесполезно это.
— Ну как же бесполезно? — убеждала его Анжела. — Вы же ведь не пробовали. Людмила Анатольевна говорит, что она одна постоянно пробивается в глухую стену департамента, так давайте ей поможем!
— Милая моя, вы очаровательны и молоды, — улыбнулся армянин, — но так же, как молоды, так и наивны. Я уже двадцать восемь лет в этой школе работаю, и могу Вас заверить — как не было оранжереи, так и не будет.
— Армен Тигранович, — девушка скромно улыбнулась и потупила взгляд вниз. Затем подняла и посмотрела на физрука. — Давайте всё-таки попробуем! Знаете русскую народную поговорку «капля камень точит»? Покажем им, что мы едины, и что готовы бороться за нашу школу! Добьёмся ремонта оранжереи, а потом, обещаю Вам, сразу же возьмёмся за спортзал и обновим весь инвентарь!
Армен Тигранович вздохнул.
— Душа моя, Ваши устремления прекрасны и искренни. Только ради Вас, давайте заявление, я подпишу. Но, честно говоря, сомневаюсь, что это что-то даст!
Сердце Анжелы забилось быстрее от радости. Она достала бланк и подала его физруку. Тот даже не стал его читать и сразу же спросил.
— Где подписать?
— Вот здесь, — Анжела показала ему пальцем на строчку с надписью «Заявители». Физрук написал размашистым почерком «Аганесян Армен Тигранович» и поставил автограф.
— Спасибо Вам огромное, Армен Тигранович, — сказала девушка.
— Не за что, душа моя! Желаю Вам удачи и всего хорошего.
8. Начало было положено. Настроение Анжелы вновь поднялось. Она шла по коридору, думая, к кому следующему бы подойти, и наткнулась на Ларису Алексеевну, учительницу физики, с которой виделась сегодня утром в учительской.
— Лариса Алексеевна, — спросила девушка, — Вы помните наш утренний разговор?
— Да, помню, — ответила учительница.
— Так что Вы думаете? Давайте подпишем заявление. Надо вопрос решать, под лежачий камень же вода не течёт.
— Анжела Игоревна,— Лариса покачала головой, — Вы так молоды, Вам кажется, что весь мир лежит перед вашими ногами. Я Вас понимаю. А я ещё советское время застала и уже в девяностые здесь работала. Поверьте, оранжерея — это просто капля в море. Наше образование разваливают, просто уничтожают. И ничего-то мы с Вами с этим не поделаем. Вы знаете, что такое советский учитель? Это дополнительные занятия, факультативы. В конце урока спрашиваешь ребятишек «Всё ли понятно? Кому не понятно, подойдите после занятий!» А в девяностые что началось? Приходили из департамента, а то и даже из министерства, собирали нас на совещания и прямым текстом говорили, что запрещают проводить дополнительные занятия. Директор нам по секрету кое-что рассказала. Знаете, что ей сказало начальство? «Нечего заниматься благотворительностью. Это быдло должно платить!»
Анжела слушала, широко раскрыв глаза, то, что говорила Лариса было невероятно, но она понимала, что женщина не врёт. А Лариса продолжала.
— Учителя ломали всеми способами. С одной стороны, давали маленькие зарплаты, которые ещё и не платили по полгода, с другой стороны — такую нагрузку, что и голову некогда поднять. В год по два раза в девяностые мы на забастовки выходили. А программу нам какую давали? Не то, что ученикам, нам самим трудно было найти в ней какое-то логическое содержание. Мы потом узнали, что эти программы финансировались из фонда Сороса. И дети приходили к нам, у них ещё была эта детская потребность в знаниях, они тянулись к нам. Мы пытаемся им помочь, а нам за это по рукам бьют! Вы говорите, оранжерея. Да у нас в лаборатории один-единственный осциллограф остался, и тот уже на ладан дышит!
Анжела внимательно выслушала Ларису, и сказала.
— То, что Вы рассказываете — это ужасно. Но нельзя же просто плыть по течению? Давайте объединяться и противостоять этому, мы же люди в конце концов. Мы начнём, другие последуют нашему примеру, и так постепенно добьёмся перемен к лучшему.
— Анжела Игоревна, — с печалью в голосе ответила Лариса. — Мне до пенсии доработать совсем немного осталось, Вы уж не обессудьте, но я не буду идти с шашкой наголо. И Вас хочу предупредить. Вы уже познакомились с Альбиной Леонидовной и Валентином Олеговичем. Имейте ввиду, будете лезть туда, куда Вас не просят, они Вас съедят.
— Знаете, Лариса Алексеевна, я родом из деревни. У нас не принято было бояться.
— Ну смотрите, дело Ваше. Извините меня, я пойду.
И Лариса отправилась своей дорогой.
9. Тем временем, у 8-Б шёл урок русского языка. Учительница Татьяна Григорьевна диктовала примеры простых предложений, в которых и подлежащее, и сказуемое выражены глаголами.
— Жить — Родине служить, — продиктовала она.
Ученики старательно записывали. А Татьяна Григорьевна продолжала.
— Азбуку учат — на всю избу кричат.
Класс негромко засмеялся. Ленка Степанова задала вопрос.
— Это почему азбуку учат, на всю избу кричат?
Ответил ей Вовка Зотов, который очень любил историю.
— Это старая русская поговорка. Раньше, в старые времена учеников в школах лупили розгами. Вот оттуда и пошло выражение.
Класс засмеялся ещё громче. Татьяна Григорьевна подтвердила.
— Правильно говоришь, Вова. Розги были неотъемлемым атрибутом тогдашнего учителя. Иной раз, в отношении некоторых товарищей они бы и сегодня не помешали.
— Ага, Костю Турбина надо высечь, — смеясь предложил Жаслан Касымов.
— Точно, — подтвердил Егор Кравцов.
Вовка Зотов заметил.
— Сегодня в России образование вообще никчёмное. Вот я понять не могу, зачем эти ЕГЭ ввели? От них же вреда больше, чем пользы.
Татьяна Григорьевна посмотрела на него и сказала.
— Знаете, что, ребята, как корабль назовёшь, так он и поплывёт. Вот далеко ходить не надо, сравним два документа: положение о Министерстве образования СССР и сегодняшнее положение о Министерстве образования России. В положении о Министерстве образования СССР было написано, что оно, помимо всего прочего, несет ответственность за качество подготовки специалистов и за наиболее полное удовлетворение потребностей народного хозяйства страны в этих специалистах. А в сегодняшнем что написано? Оказывает функции по оказанию государственных услуг и управлению государственным имуществом. Вот, видите? Мы, учителя, оказываем вам услугу, как официанты в ресторане. А некоторые ученики, соответственно, ведут себя, как привередливые клиенты. То не хочу, это не буду!
В классе вновь раздались смешки. Затем Кристинка Разгуляева заметила.
— Вот мне мама с папой рассказывали, что в СССР было хорошо. А наши учителя Валентин Олегович и Альбина Леонидовна наоборот утверждают, что тогда был тоталитаризм и тюрьма народов. Как это понимать?
Татьяна Григорьевна ответила Кристине.
— Тут нельзя ничего сказать однозначно. Были в советское время недостатки и перегибы, бывали и положительные моменты. Но одно я точно знаю — образование в СССР было лучшим в мире.
— Так надо возвращать советское образование! — воскликнул Вовка Зотов.
— Вернём, Володя, - с улыбкой произнесла учительница. — И образование восстановим, и экономику поднимем, и промышленность. Мы — великий народ, у нас прекрасная страна, у которой большое, светлое будущее. Надо только верить в свои силы — и всё получится.
10. Вот ещё не хватало! Есть директор, пусть он этим и занимается! — сказала Анжеле Марина Андреевна, учительница химии, которую она встретила в учительской и предложила ей подписать заявление.
— Но ведь директор сама говорила, что устала в одиночку бороться с департаментом, и что ей нужна поддержка коллектива! — восклицала Анжела. — Давайте поддержим Людмилу Анатольевну!
— Давайте каждый будет заниматься своим делом. Наше дело — учить детей. Дело директора — обеспечивать нам условия и контролировать учебный процесс. Извините, мне надо идти, — подытожила Марина Андреевна и направилась к выходу. Анжела бросила ей вслед.
— Людмила Анатольевна, вообще-то, ещё и детей учит.
«Странные люди, — думала про себя девушка, — жалуются, что у них всё плохо, и не могут объединиться и сообща побороться за улучшение. Так как же у них всё хорошо-то станет? Всё кто-то должен за них всё сделать и на блюдечке с голубой каёмочкой им принести. — Она вздохнула, сжала руки в кулаки, нахмурила брови и решила, — Нет, я всё равно соберу эти десять подписей!»
11. Прозвенел звонок с первого урока, и Анжела отправилась в триста восемнадцатый кабинет, где следующие два урока она должна была провести занятия. А после этих уроков началась большая перемена, и Анжела отправилась в столовую.
В столовой было шумно, ученики галдели и толкались в очереди к буфету. Было также много и учителей. Анжела заприметила Кристину Константиновну, учительницу математики, подошла к ней и предложила подписать заявление.
— Да вы что, милая моя? Кто, когда простого учителя слушал? — Снисходительно спросила её Кристина Константиновна. — Мы — мелюзга, — продолжала она, — и дёргаться нам бесполезно.
— Да почему бесполезно-то! — Анжела не могла поверить своим ушам. — Ничего не делать и ждать у моря погоды, вот что бесполезно. Давайте организуемся! Как вы не понимаете, поодиночке мы — мелюзга, а вместе мы сила!
— Нет, Анжелочка, — упиралась Кристина Константиновна. — Вы молоды, а я уже жизнь повидала, поверьте мне, никому эти заявления не нужны. Мне, пожалуйста, картофельное пюре, телятину, сок и два куска белого хлеба — эти слова учительница математики адресовала буфетчице, потому что в этот момент как раз подошла её очередь.
Анжела поняла, что и тут разговаривать бесполезно. «Повидала ты жизнь. А что толку с того? Твои ученики каждый день ходят в школу и на месте оранжереи наблюдают помойку, а ты слова не можешь вымолвить», — подумала про себя девушка. Затем она купила себе чай и булочку с повидлом, и отправилась за стол. За столом сидела Виктория Ивановна, учительница музыки. Виктория была моложе, чем все те, с кем она до этого говорила о заявлении. Анжела села рядом начала разговор в надежде, что хоть она её поймёт.
— Здравствуйте. Я — новая учительница биологии. Меня зовут Анжела.
— Очень приятно. Виктория, музыка, — ответила ей собеседница.
— Виктория, вот Вы, как музыкант, должны иметь чувство эстетики, я верно говорю? — Анжела решила начать издалека.
— Есть такое. — Ответила Виктория с улыбкой. — Для того и учились.
— Смотрите, а когда Вы видите, в каком состоянии находится наша оранжерея, это Ваше чувство не ущемляется? — продолжала биологичка.
— Ой, не говорите. Это кошмар! — согласилась музыкант. — Вы только что это увидели, но, по-моему, тут всегда было так.
Наконец, Анжела подошла к сути.
— Виктория, давайте подадим коллективное заявление в городской департамент образования. Мы, учителя школы №28, все подпишемся и направим через директора. Пусть на нас обратят внимание боги с Олимпа и облагодетельствуют своей милостью!
Виктория засмеялась.
— Знаете, страшновато как-то. Вот мы подпишемся, а потом возьмут, и всех, кто подписал, скопом уволят.
— За что уволят-то? — спросила Анжела в недоумении.
— Ну за то, что лезем не в своё дело, — ответила Виктория.
Внутри Анжелы начало закипать возмущение.
— Как это не в своё дело? — в сердцах произнесла она. — Это наше дело! Это наша школа! Это наши ученики! Это наша страна, в конце концов!
— Знаете, Вы всё правильно говорите, — сказала Виктория, — но я не буду подписываться. Я боюсь.
12. Следующим, к кому подошла Анжела, был трудовик Андрей Борисович. Он внимательно выслушал девушку и произнёс.
— Анжела Игоревна, я Вас поддерживаю, но подписывать не буду.
— Почему?! — спросила Анжела, с большим трудом сдерживая себя.
Трудовик замялся. Было видно, что он тоже боится, но стесняется в этом признаться.
— Видите ли, у меня большие сомнения в том, что это что-то даст. Вы попробуйте, соберите сколько-нибудь подписей, подайте заявление, и, если это сработает, в следующий раз я тоже к Вам присоединюсь. Хорошо?
— Хорошо, — ответила Анжела. Затем повернулась и уходя подумала: «тряпка».
13. Большая перемена подходила к концу. Анжела направлялась к своему кабинету, следующим уроком у неё снова должны были быть занятия. И, буквально, возле дверей она столкнулась с Анастасией Степановной, учительницей английского языка. Она начала излагать ей суть, но та не дала ей договорить.
— Так значит, Вы и есть та самая бойкая активистка! — с ехидной улыбкой перебила её Анастасия, — Мне о Вас уже рассказывали.
— Ну и что Вы думаете по поводу моего предложения? — спросила её Анжела.
— Думаю, что Вы, как та Шура из фильма «Служебный роман», — ответила она, — Помните? Симпатичная, но, к сожалению, активная. Её выдвинули на общественную работу, — Анастасия слегка хихикнула, — и с тех пор никак не могут задвинуть обратно.
— Я ничего не понимаю, Вас всё устраивает? Вы не хотите, чтобы в нашей школе была оранжерея? — возмущению Анжелы не было предела.
— Простите меня, у меня нет времени заниматься ерундой, — холодно произнесла Анастасия Степановна и пошла дальше. Анжела, с трудом сохраняя самообладание, вошла в кабинет.
14. Учебный день подходил к концу. Анжела так и не собрала больше ни одной подписи. Расстроенная, она собралась идти домой. Как назло, Генка сегодня был на тренировке. Внизу, в фойе, Анжела вновь остановилась у стены, где висели работы участников конкурса детского рисунка и на её сердце стало чуть-чуть легче. Она стояла и рассматривала эти чудесные, преисполненные любовью к Родине произведения, и тут неожиданно подошла и встала с ней рядом Татьяна Григорьевна, учительница русского.
— Вам они нравятся? — Спросила Татьяна Григорьевна девушку про рисунки.
— Конечно, — ответила Анжела.
— Да. Вот они, эти юные сердца, не испорченные лицемерием и корыстью. И что бы ни говорила про нас западная сволочь, никогда им не удастся истребить русский дух! — торжественно произнесла учительница русского. Затем продолжила. — Мне рассказывали про Вашу инициативу с коллективным заявлением. Позвольте узнать, как Ваши успехи?
— Да, честно говоря, не очень, — призналась Анжела. — Один только Армен Тигранович подписал.
— Ну что ж, я не удивлена, — кивнула головой Татьяна Григорьевна. — Видите, у нас народ, в основном уже возрастной. Большинство ещё помнит девяностые. А некоторые не только помнят, но и страстно желают их возвращения. Но я считаю, что Вы делаете правильное дело. Более того, каждый из нас должен был бы быть таким инициативным, тогда мы бы давно уже жили в другой стране, — Она сделала паузу, задумавшись, затем сказала, — Давайте заявление, я подпишу.
— Анжела молча достала из сумочки заявление, Татьяна Григорьевна его подписала. Затем, они ещё немного постояли, глядя на детские рисунки.
— Татьяна Григорьевна, спросила девушка, — Вы как думаете, мы победим?
— Несомненно! — ответила учительница русского.
15. Анжела отправилась на автобусную остановку. Солнце припекало совсем по-летнему. Недалеко от остановки девушка заметила группу людей: двоих мужчин, лет сорока, двоих пожилых дам, молодого парня и двух девушек. У всех у них на груди были прицеплены георгиевские ленты. Ещё на них висели плакаты. На одном из них было написано: «За Путина. За суверенитет». На другом: «Поддерживаем Армию России». На третьем: «США и НАТО — вон из СССР». На четвёртом «Центробанк — под контроль народа». На пятом: «Требуем изменить колониальную конституцию». Два плаката были блёклыми, и на них было много мелкого текста, Анжела не стала в него вчитываться. Мужчины также держали в руках развевающиеся флаги в виде георгиевской ленты. На флагах было написано: «Национально-освободительное движение». Возле них стоял стол, на столе лежали планшетки с какими-то бумагами, и висела надпись: «Сбор подписей за отмену незаконных решений Горбачёва». Анжела прошла мимо с нескрываемым интересом. С некоторыми из этих лозунгов она была согласна, некоторых она не понимала, так же, как и не понимала взаимосвязи между ними. И тут к ней подошёл парень с плакатом: «За Путина. За суверенитет», и вежливо произнёс.
— Здравствуйте! Мы собираем подписи под коллективным заявлением в Верховный суд за отмену незаконных решений Горбачёва и за восстановление границ Советского Союза. Поможем нашей армии победить! Присоединяйтесь!
— Зачем? — удивлённо спросила Анжела. — Тридцать лет прошло. Кто сейчас будет этим заниматься?
— Народ будет этим заниматься, — ответил парень, — А кто, кроме народа должен бороться за Отечество? Нас в 1991 году предали и ограбили, украли у нас страну прямо из-под носа. И тридцать лет на всём пространстве Союза идут войны. И остановить их можно только отменив незаконные решения Горбачёва.
— И что? Вы думаете, это поможет? — спросила Анжела с недоверием.
— Подписывайтесь! Чем больше нас будет, тем быстрее пойдёт дело. Мы собираем миллион подписей!
— Ну что ж, — решилась Анжела, слегка подумав, — давайте я подпишу.
16. Девчонки из 8-Б вышли из здания школы и пошли по аллее, разговаривая и громко смеясь. Среди них шла и Ленка Степанова. У самого школьного забора их догнал Вовка Зотов и на бегу выпалил.
— Лена, давай отойдём на минутку, разговор есть.
— Чего тебе надо, Зотов? — строго спросила Ленка.
— Давай не при всех, пошли отойдём, — он взял её за руку и настойчиво потянул в сторону. Она нехотя пошла за ним.
— Ну давай, говори, — сказала девушка.
— Вот, что, Лена. Ты симпатичная, ты мне нравишься. — Произнёс Вовка, глядя ей в глаза, — Давай будем гонять вместе!
— Ещё чего выдумал! — рассмеялась Ленка, — Иди-ка ты, куда шёл.
— Ну смотри! — Вовка прищурился, — Моё дело предложить. Нет, так нет. Но ты много теряешь!
— И чего это, интересно, я теряю? — спросила Ленка, скрестив руки на груди.
— Ну, как минимум, — хитро произнёс Вовка, — поход вместе со мной на выставку экзотических рептилий в это воскресенье.
— Да ладно! — воскликнула Ленка, — Не знала, что ты интересуешься ящерицами.
— О, да ты много чего обо мне не знала! Я тебя ещё не раз удивлю, — с гордостью пообещал ей Вовка, — и они пошли по тропинке, поддерживая непринуждённый разговор.
Автор: Вадим Рудомётов
