***
Меня подвигла красота
Того мгновения, не ночи,
Твои не губы, а уста,
Не дивные глаза, а очи
На безотчетные уму
Нетерпеливых рук движенья,
Среди которых твоему
Терпенью не было спасенья.
Нет, кто-то выдумал грехи.
К мечтам былым явилась жалость.
К чему заёмные стихи?
Своя поэзия рождалась.
Соловей
Не вечер, а одно страданье
Длинны секунды у минут.
Назначишь засветло свиданье —
Еще лентяем назовут.
Вот, наконец, звезду приметил.
Пастух приходит на постой.
И с облаков, сгоревших в пепел,
Спустился сумрак золотой.
Дорогой, тайной и короткой,
Через ручей, через овраг
На встречу со своей залёткой
Широкий ускоряю шаг.
Пришел. За изгородью — домик.
В раскрытых окнах — лампы свет.
Стою. Гляжу. И знаю: кроме
Меня, счастливых в мире нет.
...Но так ведь простоишь до ночи.
Я только время упущу.
И вдруг я дерзко, плохо очень
По-соловьиному свищу.
Свищу в нетерпеливом раже,
Свищу голубушке своей.
Быть может кто-то Тане скажет:
— Иди, пришел твой соловей.
А существует способ проще?
...Мы снова вместе. Ты и я.
И мы идем к заветной роще,
Чтобы послушать соловья.
***
Не жалей, что встретила меня
На пути обманчивом, неправом.
Слева — крыльями — твоя родня,
Кровные мои родные — справа.
Мы с тобою острие угла
Двух неравных, несовместных линий.
Но природы сила нас смогла
Слить, спаять в одном семейном клине.
Этот клин дорогу расчищал
Нашим детям до поры мужанья,
А сегодня он ненужным стал.
Нам и тропки хватит до скончанья.
Кто теперь роднее нас с тобой?
Близость нам счастливый мир открыла.
Боже, как доволен я судьбой,
Что она любовь мне подарила.
***
Татьянин день! Морозный, снежный,
С приятным винным запашком,
Он веселится безмятежно,
Хотя и с тощим кошельком.
Студенту мир добрее спьяну,
Смеяться хочется и петь.
За мученицу Татиану
Невзгоды он готов терпеть.
И терпит. А порой рассудком
Он камень запустить готов,
Когда глядит своим желудком
На рожи сытые комков.
Татьянин день. Я рано встану,
Чтоб этот славный день продлить.
Я попрошу мою Татьяну
И мне рюмашечку налить.
О красоте
Ты говорила, что тобой
Мальчишки в детстве любовались.
Ходили — если не гурьбой —
Друг друга обойти старались.
А почему мальчишки те
В глазах твоих встречали стену?
Неужто женской красоте
Уже тогда ты знала цену?
Ты не Онегина ждала?
Хотя не Лариной Татьяной
Но Таней ты всегда была,
А с юности — Татьян Иванной.
Об отчестве в шестнадцать лет
И думать молодость не хочет.
Учительский авторитет
Едва ли отчество упрочит.
Однако нужен строгий вид,
Контроль и сдержанность движений...
Любой Онегин убежит
В кусты, боясь нравоучений.
Сошелся клином белый свет
К твоей калитке деревенской.
...Увлекся красотой поэт.
Хоть и Владимир, но не Ленский.
***
К вечеру (согласен) пусть руки болят,
От дневной ходьбы подгибаются ноги,
Только б оставался сияющим взгляд,
Добрый милый взгляд моей недотроги.
Я готов пройти километры дорог,
Чтоб на краю сельсоветской округи
Мне счастливый случай встретить помог
Этот нежный взгляд и улыбку подруги.
Вряд ли я смогу что-либо понять,
Если вдруг, коснувшись нечаянно платья,
Руки сами смеют отраду обнять
И оцепенеть в этом нежном объятье.
***
Когда была первой любовь,
Стихи были первыми тоже.
Кипела в них юная кровь,
Сердца молодые тревожа.
Любовь и стихи, как друзья,
Гуляют по белому свету.
Разбить эту дружбу нельзя —
Влюблённые — вечно поэты.
Влюблённым беда — не беда,
Ненастье — совсем не ненастье,
Повсюду для них и всегда
Сплошное, волшебное счастье.
И ночи для них коротки,
И дни нескончаемо долги,
Их чувства, как степь, широки,
Мощней, полноводнее Волги.
***
Единственная до смерти любовь
И чистая, без подозрений верность.
И не любимый сердцем, а любой
Или любая в жизни безразмерность —
Все это с нами было или есть.
Понятия, как точки болевые.
А для других, как травы полевые,
Их можно выкосить и дать коровам съесть.
***
Душа тогда другую слышит
И откликается тогда,
Когда любовь под общей крышей
Как солнце, воздух и вода.
Любви не жалуют эпохи:
(Они виновницы разлук).
Нужны ей встречи, взгляды, вздохи,
Касания горячих рук.
Восторг в улыбках белозубых,
Слеза прощенья за грехи,
И чтоб в ночи шептали губы
Одни стихи. Одни стихи.
Высота
Если юность ступенью ракеты
Подняла тебя ввысь и отстала,
А любовь, отсверкав ярче света,
Лишь привычкой спокойною стала,
Если жизнь по обычной орбите
День за днем бесконечно кружится,
Чтоб подняться над хламом событий
Надо снова во что-то влюбиться?
Костёр
Мы костер развели просто так.
Без нужды, без охоты, без цели.
В нем сырые дрова и сушняк
Светлым пламенем ярко горели.
Словно праздничный фейерверк,
Только тронь — и орда огневая —
Искры роем взмывали наверх,
В небе звездочками застывая.
За деревьями прятался мрак.
Тени каждой травинки плясали...
Но костер мы зажгли просто так.
И зачем он горит, мы не знали.
1988
Не отпугните первую любовь
—Хотите, — спрашиваю пацанов, —
Чтоб будущее было безупречно,
Любовь была в основе всех основ?
Они мне отвечают:
— Да, конечно!
Я улыбаюсь, глядя им в глаза,
В глаза, готовые увидеть сказку,
В глаза, в которых прежний егоза
Вдруг повзрослел и сбросил детства маску.
— Не отпугните первую любовь.
Её на стороне искать не надо.
Она пришла к вам, если в сердце кровь
Зашлась на миг от девичьего взгляда.
Любовь тихонько запоет для вас...
Её магнитофоном не глушите,
На дискотеку гнать не торопите,
Не наряжайте в фирму «Адидас».
И сами позабудьте про металл:
Не ставьте напоказ заклепки воли.
Любой девчонке до душевной боли
Приятны ваши первые мозоли.
Они для них начала всех начал.
...Я разливаюсь, а у пацанов
Рты повело. Как кислого поели.
В глазах: ой, батя, как вы надоели,
Оскомина у нас от верных слов.
***
— Пусть любят, как хотят, — сказал мудрец,
Увидев ненароком, как юнец
С девчонкой целовался принародно, —
Любовь — тогда любовь, когда она свободна.
В дождь
Дождь зачертил и близь и даль
Косыми, шумными штрихами.
И в комнату вошла печаль
С твоими тонкими духами.
Теперь нам надо вместе быть,
Считать бездумно половицы.
Одна из них должна служить
Непререкаемой границей.
Неразделенным будет свет
И воздух, рвущийся в оконце,
И то, чего сегодня нет —
За тучи спрятанное солнце.
И будет общей тишина,
И настороженность движений...
И можешь только ты одна
Сменить пластинку настроений.
На столике магнитофон.
Нажми на кнопку бога ради.
В разрыв надуманных препон
Ворвется к нам чужая радость.
Поддайся ей и прогони
Печалью плачущие тучи,
И вспомни радостные дни,
И улыбнись. Меня не мучай.
Песня любви
Птицы поют по весне.
Полнятся музыкой рощи.
Выразить чувства полней
Песней и лучше, и проще.
Вслушайтесь в пение птах,
В посвист раздольный и трели.
Уж не от них ли в лугах
Ноты в цветах запестрели?
Время придет, замолчит
Лес. Станет важным и строгим.
Но на лугах зазвучит
Песнь о любви и тревоге.
Нынче я встану чуть свет,
И убегу за букетом.
Вот он. Не просто букет.
Вслушайтесь: музыка это.
Прощание
В перинах облаков устроясь,
Зачем луне дозор держать?..
На ранний пригородный поезд
Тебя иду я провожать.
Он увезет тебя, умчится.
А в лабиринте городском
Тебе не трудно заблудиться -
Потом не сыщешь днем с огнем.
Тебе не по себе немножко:
Одной несладко вдалеке.
Вот почему твоя ладошка
Печальная, в моей руке.
На поезд торопиться надо...
У всей вселенной на виду
Я не иду с тобою рядом —
Я, как на казнь себя веду.
Я не могу налюбоваться
На милое твое лицо....
И ночь с тобою попрощаться
С луною вышла на крыльцо.
Моё счастье
Может, это хорошо, что больше
К юности шальной возврата нет,
Но закрыты временною толщей
Заживо волненья давних лет.
И хотя они ростком из дёрна
Вырвались ветвями на простор,
Все ж былые чувства, словно корни,
Нас с тобой питают до сих пор.
А тогда, согретое мечтою,
От избытка молодости, сил
Сердце забывало о покое.
Да его никто и не просил!
Мне хотелось, проявив свой норов,
Разбросать в то время тех троих,
Для тебя быть может, — ухажёров,
Для меня — соперников моих.
Все мы терпеливо знать хотели,
Кто тебе дороже и нужней.
И, счастливый, я добился цели,
Правда, не без помощи твоей.
18 июля 1987
***
Когда свобода освещает путь,
И ты уверен, что дойдешь до дома,
Любовь не к одному чему-нибудь
Проявится, а ко всему земному.
Ты будешь все вокруг боготворить:
Красу земли и недоступность неба,
Мечту и явь, и даже быль и небыль.
Не охранять, а всем любовь дарить.
Очарованье от земных красот
Проймет и нигилиста и невежду.
Любовь твоя влюбленным принесет
В добро и счастье Веру и Надежду.
***
Поглядим на заречные дали,
На осенний простор золотой?
Мы и так уж с тобой опоздали
Любоваться земной красотой.
Были жадными мы до работы,
Гордо жили в довольстве простом,
А излишества, отдых, красоты —
Все откладывали на потом.
В этом, может, зарплата повинна:
Не червонцы — рубли на счету.
Мы (чего тут таить) магазины
Обходили порой за версту.
Нам не снится уже заграница.
Путешествий все сроки прошли.
По любимой стране прокатиться —
Мы и то, как мечту пронесли.
Может, жить потому мы устали,
Что нас серости мучил застой?
...Поглядим на заречные дали,
На осенний простор золотой!
***
Сладка любовь особой сладостью
До дней последних, не на миг,
Хотя никто томленье с радостью
Не клал для пробы на язык.
И все ж ни в юности, ни в старости,
В сердцах любовь жива пока,
Всем любящим без самой малости
Не обойтись — без языка.
Но афоризмы и пословицы
Зачем ей в качестве послов?
Любовь зачахнет, остановится
Без добрых и красивых слов.
***
Хоть сам седой, но на седую
Смотреть, увы, охоты нет...
Тебя я вижу молодую…
Вот он — твой девичий портрет.
Кокошником тугие косы,
Как буруны на быстрине,
В глазах — к художнику вопросы,
А это, стало быть, ко мне.
Но я на них тебе ответил,
И в те далекие лета
Я знал: ты лучше всех на свете,
Что ты моя любовь, мечта...
Жизнь сковывают годы-льдины,
Как зимний холод гладь пруда,
Но я начхал на все седины,
Коль ты душою молода.
***
В глазах твоих родных сияло счастье,
А голос пел серебряной струной.
Казалось: все невзгоды и напасти,
Все тучи проходили стороной.
Жива, здорова старенькая мама,
Заканчивает старший институт,
А младший — школьник.
Умненький, упрямый.
Не просто дети, а сыны растут.
И если всё же знала ты тревогу,
То, что скрывать, в те давние года
Ты за меня тайком молилась Богу,
Чтоб с моего пути ушла беда.
Так мне тогда, довольному, казалось.
Я лишь с годами мог понять сполна,
Что если тело не берет усталость,
Душа, как, тетива напряжена.
Что доброта, смиренье, даже слезы
Не слабого характера черты.
Когда над нами рокотали грозы,
Надежду сохраняла только ты.
Сегодня наша жизнь, как послесловье.
Настало время камни собирать.
И главное для нас сейчас — здоровье,
А остальное можно в счет не брать.
И все-таки твой до сих пор пытливый,
Сияющий добром и лаской взгляд
Мне говорит: ты и сейчас счастливый
Как сорок или десять лет назад.
***
Ни лампы керосиновой, ни свечки...
Да так ли уж нужны они теперь?
...А помнишь? Мы сидим у жаркой печки,
И холод тянет в спину через дверь.
Сидим впотьмах, огня не зажигая:
Что делать, экономим керосин,
Свечу, как драгоценность, сберегаем
На случай, если вдруг проснется сын.
Он за стеною, в комнате. Кроватка —
С той стороны у печки, у тепла.
Не холодно, и сыну спится сладко,
Не лезет страх из каждого угла.
Твое лицо сквозь щель прикрытой дверцы
Огнем горящих дров озарено.
В глазах дрожат не блики — искры сердца.
Оно хорошим чувством зажжено.
В себе я тоже знаю чувство это,
И часто безотчетно сердце жгу.
Глазок горящей, нервной сигареты,
Как раскаленный уголек в стогу.
Пожар в душе уже готов заняться....
Дрова сгорят, закроем вьюшкой печь,
Дверь — на крючок, захочется обняться,
И до утра спадут заботы с плеч.
Остались в прошлом печка и крылечко.
В квартире городской полно потерь:
Ни лампы керосиновой, ни свечки.
Да так ли уж нужны они теперь?
Ранняя поэзия
Я твой
Ты горестно качаешь головой,
Глядишь в окно с досадой и тоской,
Ты ждешь меня! Не так ли, дорогая?
И, наконец, устав напряжённо ждать,
В изнеможении бросаешься в кровать
И долго плачешь, слёз не вытирая.
Ты думаешь, что я тебя забыл,
Обманывал, смеялся, не любил,
Играл в любовь и только. Был актёром.
Что я способен подлым быть шутом,
Паяцем жалким, даже подлецом,
Хамелеоном, гадиной и вором?
Я не таков. Поверь, я не таков!
И клятву миру в этом дать готов.
Пусть знают все, что лгать я не умею,
Кривить душой я тоже не могу
И честь свою на веки сберегу.
Я твой. Будь только ты моею!
1945
Когда ты вдалеке
За гривой леса солнце улеглось,
Мир потонул в одной огромной тени,
И ноет, будто раненая кость,
Усталый мозг от горьких размышлений.
Прочь отойди, толпа бесплодных дум!
Развейтесь в прах ненужные мечтанья!
Мне душно, тяжко, места не найду…
Татьяна, где ты? Где ты только, Таня!
Тебя зову я. Милая, приди,
Я жду тебя, как узник час свободы,
И рвётся сердце в молодой груди,
Пытаясь вырваться, да выход не находит…
Прости меня за крик души моей.
Я человек прямой и этим странный.
Об этом говорит и склад моих идей,
Порою отвлеченных и туманных.
И то, что я, как голая ладонь,
Весь на виду с мечтами и страстями:
При радости я весел, как огонь,
При горе — плачу жгучими слезами.
Прости меня, когда я говорю
Тебе о том, что говорить не надо.
Прости за то, что я порой угрюм.
Твоё прощенье — высшая награда.
Но где ты, Таня? Слышишь ты меня?
Мой жалкий лепет, просьбы оправданья
Не охладят душевного огня,
Не облегчат тяжёлого страданья.
Мне все равно спокойно не уснуть.
Лишь образ твой, как плод воображенья
Порою может успокоить грудь,
Но ненадолго — только на мгновенье.
Приди ко мне, пространство покоряя,
И я забудусь, счастьем упоенный.
(Холодная июльская заря
Заулыбается приветливо влюблённым).
***
Когда прелестную головку
Ты опускаешь мне на грудь
И шепчешь тихо: «Вовка, Вовка,
Ну, расскажи мне что-нибудь…»
В тот миг, про все позабывая,
Стою я, словно сам не свой,
А сердце тает, тает, тает,
Как у девчонки молодой.
Что рассказать тебе могу я?
Я счастлив тем, что вижу вновь
Тебя. И, кроме поцелуя,
Не жди напрасно нежных слов.
Выйди
Ночь-то сегодня какая!
Тёплая майская ночь.
В небе луна молодая,
Древнего солнышка дочь.
Не шелохнутся берёзы
В тонкой вуали ветвей.
Светятся звёздные слезы
Россыпью дальних огней…
Долго стою на горе я
Улицы всей на виду…
«Милая! Выйди скорее,
Я тебя здесь подожду!
Выйди! Взгляни на природу,
Вслушайся песни прибой…
Много гуляет народу
Где-то вдали за рекой».
Долго стою без ответа.
Полночь минула давно.
Яркой хвостатой кометой
Стало казаться окно.
Но не могу насмотреться…
Гаснет луны абажур…
Горько и грустно на сердце…
Поздно. Домой ухожу.
1946
Сон
Снова ты теперь со мной рядом —
Я в Москве считаю дня минуты.
…Коридоров сумрачных прохлада
института.
Из конца в конец снуют студенты.
…Суматоха. Смех да разговоры.
Платья. Шляпки. Кружева да ленты.
Взоры…
Я стою, сгорая от волненья,
Жду тебя. Гляжу из-за портьеры.
И кипят и млеют в упоеньи
нервы.
Где же ты? С надеждой боязливой
Час стою. Куда же ты девалась?
Но, о счастье! Ты в толпе болтливой
показалась.
Ты идёшь, красивая такая,
Коридором мимо скучных стендов
И глядишь, очей не отрывая,
на студентов.
Мнится мне, что ты кого-то ищешь,
Но кого: Тамару, Клаву, Катю?
Не ищи, ведь здесь народу — тыща
Хватит.
Ты подходишь. Я кричу: «Татьяна,
Дорогая, милая, послушай!
Это я, Володька, друг желанный,
Я, Танюша!
Ты идёшь, не слыша голос друга.
Я навстречу вышел из засады.
Ты глядишь в восторге и испуге
— Рада.
Миг один, и мы бежим навстречу,
Трепетные руки пожимаем.
А кругом несется: «Ай да встреча,
поздравляем!
«Наконец-то я тебя дождался!» -
Я кричу, но в страхе отвернулся.
Боже мой! Неужто обознался?
…Я проснулся
1947
