Приказано прибыть в распоряжение…
Моя личная история будет во многом похожа и на сотни тысяч тех ребят, кто в советское время избрали своим делом служение Родине — стать офицерами наших Вооружённых Сил, но только с той существенной разницей, что офицерские погоны я носил лишь два года.
Со школы мечтал стать инженером-машиностроителем и эта мечта действительно сбылась.
Но отработав равнёхонько, день в день, положенных тогда по распределению три года на производстве, получил повестку из облвоенкомата: прибыть в распоряжение Командующего военным Округом. Это была очередная, на неделе уходящего лета, пятница. А к вечеру в среду на следующей — я с двумя, также призванными на два года ребятами, уже оказался в Центральной Азии в штабе Округа.
И мне тогда было уже двадцать пять лет.
Как было заведено, в Округе мы прошли медицинскую комиссию, получили и обшили выданное обмундирование, а затем кадровая комиссия с распределением на службу по частям округа. Сам я родом из Сибири с её равнинной части, а вот служить мог бы оказаться и в горах, благо в тамошних местах их хватает и даже с избытком. Кстати, все «семитысячники» бывшего Советского Союза находятся именно там.
Понял, что если повезет, то я смог бы эти два года провести с пользой для себя, отслужив в «настоящих» горах. Испыток не убыток, обратился к майору-кадровику с просьбой отправить меня в горную часть. Не знаю это ли сработало, но на комиссии местом моей предстоящей службы мне огласили ту воинскую часть, в местах расположения которой, этих самых гор было предостаточно, более того, это часть оказалась одной из самых высокогорных в Вооружённых Силах СССР.
Считаю, что возможность за весь срок службы побывать во многих регионах нашей страны, и не только — одна из привлекательных сторон профессии военного, хотя это кому как. Так например, за свою службу мне пришлось побывать во всех среднеазиатских республиках, кроме Туркмении.
Вот так на комиссии вдруг и повернулись мои дела, что называется, что хотел, то и получил!
Естественно, не о чем не пожалел, а напротив стал с нетерпением ждать долгожданной встречи с этими самыми «горами», с их за облачными высотами.
По своей «детской» наивности, о своей будущей службе, о встрече и командовании уже своим личным составом, абсолютно не задумывался и соответственно не беспокоился.
К тому времени, как молодой специалист уже на производстве успел поруководить даже небольшим коллективом разработчиков новой техники, занимался спортом, получил звание кандидата в мастера.
После окончания военной кафедры в течение месяца был на стажировке в мотострелковой дивизии курсантом — и ничего сверх естественного там не встретил, а потому, искренне считал, что для начала службы я как бы уже готов, а там уже по обстоятельствам.
Как же я круто просчитался, горы — очень красивыми горами, конечно, и остались, но буквально с первых минут пребывания в части они решительным образом отошли на второй план.
По военно-учётной специальности с военной кафедры института выпускался лейтенантом инженерно-технического состава, одним словом — сапером, но с вузовским дипломом инженера-механика. Хотя наша кафедра выпускала ещё и артиллеристов.
Нашими учителями были офицеры от капитанов, майоров и до полковников, все без исключения прошедшие службу в войсках. Три года, раз в неделю.
Состав учебных циклов такой же, как и в сапёрном училище — от прокладки колонных путей, организации полевого водоснабжения до минно-взрывных заграждений и действий в условиях применения ОМП, тактико-специальной подготовки, военной топографии, и конечно, в назидание политзанятия.
Вопросам по эксплуатации и войсковому ремонту, в частности, автомобильной техники, и тем более, «командования» личным составом, хоть изредко и уделялось какое-то внимание, но на практике этого оказалось безмерно мало.
Взять ту же «строевую», индивидуально, мы как и все курсанты «нашагались” вполне достаточно. Но вот практике управления движением «коробки» солдат, о командах в таких случаях и собственных в это время действий — даже слыхом не слыхивали?! Как такое могло случиться, ведь готовили нас исключительно на должности младших офицеров во взводы и роты, т.е и командовать личным составом. Правда, от отдельных наших офицеров-учителей, все же изредко приходилось слышать язвительные замечания типа «вот сами как столкнетесь с личным составом, так и узнаете почем фунт лиха». Хотя бы одной лекции, что‑то вроде «психология дурмана от тестостерона и как с ним бороться” отроду не было!
Это я образно, а служившие поймут, что к чему.
Кстати, из нашего выпуска под пятьдесят человек, лишь с десяток попали на службу в войска, а остальные так и остались сугубо гражданскими инженерами.
Вхождение в образ военнослужащего срочной службы и тем более, в одночасье новоиспечённого офицера, началось сразу же с нашего переоблачения в военную форму.
Переодевались мы на базе местной «учебки», а вот чтобы добраться до штаба округа, надо было выйти в форме на улицу и пересечь почти весь столичный город.
Поначалу в ней было как‑то не совсем уютно, казалось, что все прохожие только на тебя и обращают внимание, к тому же мы все выглядели откровенными новобранцами в плохо сидевшей на нас офицерской форме.
На самом деле, окружающим было не до молодых офицериков, военных и без нас вполне хватало, а вот к вниманию офицеров старше нас по званию, следовало относиться по-серьёзному, вовремя замечать и своевременно отдавать им воинскую честь. Нам, гражданским в доску ребятам, вот это было в новинку, ну ничего, и к этому быстро привыкли.
Однако по этому поводу, у меня даже после года службы, произошел один забавный случай.
Потребовалось сделать что‑то срочно, и я прытью из парка боевых машин целеустремлённо двигался к собственной казарме, огибая не многочисленные гарнизонные постройки.
У одной из них меня кто‑то громко окликнул, более того приказал подойти. Оглянулся на окрик и увидел у нашего клуба группу офицеров, оттуда и приказали.
Подхожу ближе и вижу генерала в окружении своих и приезжих офицеров, которые с ухмылкой смотрят на меня.
Представился по уставу генералу и жду от него, для чего он меня подозвал?
«Вы почему, лейтенант, не приветствуете старших по званию?» — спрашивает, обращаясь ко мне.
А я по простоте душевной, ему в ответ:
«Товарищ генерал, да Вы от меня находились далеко, дескать и с такого далека тоже честь надо отдавать, что ли?»!
Воцарилась немая сцена, вижу генерал аж оторопел, но потом все же нашелся:
«Лейтенант, Вы какое училище заканчивали?»;
Отвечаю, что училищ не оканчивал, вообще ни каких!
Опять немая сцена, тишина.
Смекнул я и тотчас добавил:
«Товарищ генерал, я двухгодичник!».
И этот коренастый генерал, не высокого роста мужчина с мужественным обветренным лицом, вдруг улыбнулся мне и произнес — «иди сынок»!
Да только за такое отношение к тебе, хоть и к младшему офицеру, такого командира сразу зауважаешь!
К месту будущей службы добирались гурьбой в семь человек, сначала самолётом, а потом в кузове грузовика. Без всякой акклиматизации, утром выехали, а к вечеру следующего дня уже были на высокогорье!
Много позже, когда уже сам принимал пополнение, убедился, что с этим «высокогорьем» шутки-то плохи! В толпе встречающих на КПП, кроме офицеров из подразделений, заметил и фельдшеров из нашей санчасти. Удивился, к чему бы это? Но вот, наконец, прибыла колона с новобранцами и по команде старшего они горохом посыпались с бортов. Но не все, некоторые ребята тут же уткнулись носами в землю, а к ним устремились эти самые фельдшера. И это при том, что все из них прошли обязательную 3-х месячную акклиматизацию на высоте 1700 метров.
О горных восхождениях, покорении самых высоких вершин мира написано множество личных воспоминаний, и в т.ч. от первых покорителей Эвереста — и во всех акклиматизации уделяли самое пристальное внимание. Кстати, эта самая «горка», по российским понятием, была от нас по прямой и не так уж далеко.
Мы, как и другие новобранцы, по прибытию в часть сгрудились со своим не хитрым скарбом у штаба, ждать дальнейших указаний.
Стоим, курим, но вот и нас приглашают пройти к командиру части.
Заходим в его кабинет и по очереди представляемся о прибытии на службу.
Хмуро оглядев, командир в майорском звании, наконец, тягуче поприветствовал вновь прибывших:
«Ну что, разгильдяи, прибыли служить к нам?»
Немая сцена, среди нас откровенное замешательство, да как же так?
Командир тотчас объяснил, что имел ввиду:
«Конечно, разгильдяи, ведь хороших кто же с гражданки отпустит-то к нам?!».
Между прочим, а я к тому времени уже имел одну благодарность в трудовой книжке от производства. И другие прибывшие со мной ребята оказались такими же — успешно без чепков отслужили своё, а после службы создали семьи, выросли в должностях. И это в пику некоторым кадровым, у которых уже при нас всё пошло на перекосяк.
Прекратив этот разговор, командир приказал отправиться нам заняться обустройством на собственный ночлег. С этим мы покинули его кабинет и, как оказалось, лично для меня навсегда. Ни тебе, положенных с таких случаях приветствий, ни доброжелательного напутствия, а только чистой воды, солдафонское хамство, да ещё до такой степени!
И как тут не вспомнить того обветренного генерала, его отеческое отношение к начинающему службу молодому офицеру!
Для ночлега нам указали на неказистый одноэтажный барак, в котором размещалось общежитие для холостых офицеров. Гурьбой зашли в одну из его пустующих комнат в одно окно, убранство которой состояло из четырёх голых кроватей, столика и покосившегося платяного шкафа, всё было покрыто толстым слоем пыли. Из удобств — небольшая мойка с холодной и, о удача, горячей водой, здесь хоть с этим наконец-то повезло.
Немного потрясенные оказанным нам «горячим» приёмом, уставшие от долгой горной дороги, уныло молчком расселись по кроватям.
Контраст от событий, произошедших всего-то за две недели, как мы были отлучены от «гражданки», в действительности оказался весьма велик.
Но вдруг, после отчётливого топота сапог из коридора, наша чуть прикрытая дверь с грохотом распахнулась настежь!
Здесь, для пущей ясности значения для нас дальнейшего развития описываемых событий, сделаем небольшое отступление и ещё раз вернемся в штаб Округа.
После комиссии, начальник окружного управления кадров перед отправлением двухгодичников по частям, стал их группами приглашать к себе на прощальную беседу.
Беседа было относительно короткой, говорил только полковник. Её лейтмотив - там, где мы окажемся, очень суровые условия службы в высокогорной пустыне, а по сему дисциплина, и ещё раз дисциплина! Никакого алкоголя, он только усугубит прохождение службы, реально подорвет наше здоровье. Как позже оказалось, полковник на эти предупреждения имел весьма веские основания!
Кстати, уже гораздо позже находясь в командировке в одном из дальних подразделений нашей части, я с ним встретился ещё один раз. Поздним вечером за ужином в узком кругу с младшими офицерами, этот полковник, по возрасту намного старше нас, предстал для меня совсем другим, не похожим на того, из штаба округа.
Тогда он был не просто наш старший начальник, а однополчанин, офицер с лихвой хлебнувший все «прелести» службы в дальних гарнизонах. Исподволь, создав для нас не принуждённую обстановку, щедро по-отечески делился своим опытом, сыпал многочисленными примерами из своей офицерской юности. Не раз за вечер, мы взрывались искренним, гомерическим хохотом, и замечу ни разу не перейдя запанибрата. Уж сколько лет прошло, а до сих пор помню этого настоящего Полковника!
Какая же удача, когда на твоем пути встречаются такие люди, вот бы таких встреч всем было бы по-больше.
Но вернемся в нашу офицерскую общагу. На пороге комнаты нашему взору явилась живописная компания из нескольких молодых ребят, в форменных рубашках с расстёгнутыми воротниками, с галстуками закинутыми на плечи, с гитарой наперевес, как мы сразу поняли — постояльцев сего заведения. Они все были под хмельком, и с подлинным радушием однополчан, пришли с нами познакомиться. Отмечу, очень кстати. С некоторыми из них у нас позже сложились не хитрые, по меркам общежития, приятельские отношения.
В не спешном общении, эти парни многое нам поведали.
О здешнем климате — когда даже летом только до 15-ти градусов по Цельсию, а зимой до минус 40 с гаком, да ещё с ветром!
Об условиях, теперь и нашей службы, о сложившихся порядках, заведенных в этой части, о её отдельных командирах, да ещё одним мигом развеяли и некоторые из наших сомнений.
Оказывается, и здесь, в столь явно суровом крае, жить и служить вполне даже можно, в том числе, и разумно попивая этот самый, запрещённый полковником алкоголь.
Кстати о спиртном. Уже вскоре, как я стал завсегдаям своей казармы, старослужащие из личного состава не раз недоуменно вопрошали ко мне и назидательно отмечали, - «Ташнант, что дескать ты бьешься попусту о стену, всё равно скоро всё здесь поймешь, и как многие из офицеров, ударишься в спиртное!».
Действительно, пьянство среди кадровых офицеров в нашей части было далеко не редкостью. Преимущественно пили холостые офицеры, хотя и по-старше тоже закладывали за воротник, приходили на службу с большого бодуна. К сожалению, на этой почве происходили и серьёзные происшествия с драками, стрельбой и даже с подрывом гранат. В результате их фигуранты получали строгачей, вплоть до увольнения со службы без выходного пособия!
Но отмечу, опять же в пику тому беспардонному майору, что за всю службу ни один из наших двухгодичников, в таких делах замечен не был! Сам я за два года лишь пять раз приложился, из которых четыре — по приглашениям от друзей на днях рождения, а лишь один по собственной инициативе на 23 февраля, оказавшись в одиночестве вдали от гарнизона.
Было уже поздно, когда мы в холостяцкой общаге расстались с новыми знакомыми.
Впереди у нас была уже только одна ночь, а потом — нас ждал первый день действительной службы офицером.
Продолжение: Встать в строй! Из трилогии воспоминаний гражданского офицера-двухгодичника.Часть 2
