Служба гражданского инженера по призыву

Служба в гарнизоне части

Первые впечатления самые верные

Ну вот, час пробил и для офицеров — двухгодичников, сегодня с утра заступаем на службу, кто-то из нас пойдет в отделения штаба части, а большинство непосредственно в линейные подразделения гарнизона, хотя среди них были и несколько отдельных, разбросанных по округе в удаленных точках. В подразделениях нас определили заместителями командиров.

Кстати, о военных оркестрах

После завтрака в небольшой, всего человек на 20 офицерской столовой, сказали немного подождать — наше знакомство с непосредственными командирами и личным составом пройдет после развода подразделений части на службу.

Даже нашего первого часа нахождения «на службе» хватило, чтобы непроизвольно начать подмечать отличия её от гражданки, прекрасно понимая, что наверняка, это лишь только начало.

Вскоре, со стороны плаца заиграл духовой оркестр, раздались отрывистые команды и множество невидимых сапог застучали по его бетонке. Зимой во время сильных морозов оркестра на разводах не было, били только два барабана, иначе губы музыкантов могли примерзнуть к инструментам.

Кстати, о барабанах. Помимо в их музыкальной необходимости, была и другая, не менее важная. Мало кто знает, что размеренные глухие удары в большой барабан определяют ещё и темп движения «коробок» военнослужащих, те знаменитые 30 шагов в минуту, делают не нужной строевую команду «Взять ногу, левой, левой…».

И конечно, для находящихся в строю далеко не безразлично, что исполняет оркестр. В таких случаях, он играет исключительно военные марши, признаюсь, они подспудно воодушевляют не только завзятых меломанов, особенно, если звучит знаменитый «Прощание славянки». Глубинные корни наши тут же дают о себе знать!

Приятного аппетита

Ещё вчера, сугубо гражданского человека, впечатлила организация простого «приема пищи». На поверку оказалось, что этот тривиальный «прием» делится по категориям едоков: сержанты и рядовые идут в солдатскую столовую, а офицеры отдельно в собственную. И «котлы», естественно, у них разные.

Понимаю, и за столом могут быть служебные разговоры, но почему «котлы-то» у всех разные?! А вот у подводников, наоборот, те понимают, что «все в одной лодке»!

Ведь при таком порядке, проще простого, без всяких комиссий, узнать как в действительности питаются твои подчиненные, это было бы ещё одним способом наглядного сплачивания воинского коллектива, да и любое воровство продуктов тут же было бы обнаружено.

В офицерской на столах скатерти с разложенными столовыми приборами, обслуживают солдаты-официанты. Гораздо позже, я случайно узнал, что и это ещё не всё. В нашей столовой оказалась ещё одна комната, с потаённой от нас дверью - «генеральская», исключительно для старших офицеров.

В тот день я сильно опоздал к обеду, в зале столовой уже никого не было. Тогда-то знакомый солдат-официант и предложил мне отведать, как он сказал «генеральских» деликатесов и провел в эту самую потаённую комнату. В ней небольшой стол действительно «ломился» от их самых!

Фактически он мне предложил отведать чьи-то «объедки», я не отказался! Некоторые выставленные блюда были абсолютно не тронутыми и я взял себе рыбное ассорти. Правды ради, холостых офицеров всю службу кормили хорошо, не всегда вкусно, но голодными мы не были никогда, хотя добавки могли получить далеко не каждый день.

Наше меню совершенно не отличалось какими-либо изысками, так например, селедочка с лучком под маслом, появлялась лишь изредка и очень нами ценилась. Поэтому-то я и взял от «генералов» рыбу. Кстати, одного только консервированного колбасного фарша, наелся на всю оставшуюся жизнь. К слову, а фруктов, хотя служили во «фруктовом раю» среднеазиатских республик, вообще никогда не видели!

Разнообразие в наш, хоть и сытный, но однообразный рацион вносили супруги женатых офицеров, подрабатывая в столовой. Иногда они предлагали нам даже выпечку, их видимую заботу о нас мы неизменно ценили.

Как полопаешь, так и потопаешь!

Полной противоположностью столовой для офицеров, была столовая для солдат! За всю службу я бывал в ней лишь несколько раз, признаюсь, не хотел переживать и за это, своих-то проблем хватало с лихвой. Личный состав, как и положено, водил в неё наш старшина.

Наша столовая производила просто гнетущее впечатление: досчатые, не первой свежести длинные голые столы, крайне неприятный её запах, а главное — то, чем кормили личный состав. Например, чего стоили только одни уха из плохо отмоченной соленой рыбы или суп под кашу из сушеного картофеля с признаками тушенки! После приема пищи на столах всегда после солдат оставалось много не доеденного.

Именно по этой причине, бывая со своим солдатами в командировках, разрешал им самим готовить пищу, хотя это было строго запрещено из опасений массовых отравлений. Не гнушался и по приглашению отобедать с ними, помню, как однажды, был подан на раскаленной сковороде шикарный жареный картофель с мясом!

Правда, к концу первого года моей службы, по всей нашей части стали происходить видимые перемены к лучшему,в том числе и в столовой, о причинах которых остановлюсь ниже.

Первый день службы офицером

Знакомство моё со своими сослуживцами было банальным: просто у одноэтажного барака, теперь уже, и моей казармы, встретил «коробку» нашего подразделения с молодым командиром, чуть младше меня лейтенантом. Представились друг другу, на меня он сразу произвел хорошее впечатление — стройный, подтянутый, энергичный парень. И в последующем, вплоть до его внезапного скоропалительного исчезновения из части, у нас были, если и не дружеские, то вполне добрые рабочие отношения. Порой вспоминаю его, как никак, а он был для меня первым непосредственным военным начальником, и только позже узнал, что он был уволен по болезни.

Командир, по классическому рецепту «делай, как я», резину с моим вводом в дела службы, долго не тянул и тут же предложил пройти с ним в парк боевых и транспортных машин, сопроводив наших бойцов к местам несения их службы.

Да и в последующем, я всегда вводился от обратного — просто прикажут что-то новое делать, а уже потом, быть может, на что-то и особо обратят твоё внимание.

Размещение нашего парка было временным, до завершения на новом месте строительства его капитальных сооружений: крытых боксов для боевых машин, площадок и навесов для транспортных, здания ремонтного цеха. А в то время, всё в нём было под открытым небом, зимой ремонт автомобилей выполняли даже на снегу.

В парке командир попросил меня остаться для присмотра за нашим личным составом, а сам тут же ушел.

Наши солдаты уже самостоятельно приступили к ремонтным работам, а я за неимением другого занятия присел в курилке к другим офицерам-технарям, которые занимались тем же самым.

Так с ними и просидел до обеда, а потом и до ужина, абсолютно ничего не делая, хотя считалось, что мы при деле, работаем, а значит и служим.

Таким и закончился первый служебный день, вызвав у меня откровенное недоумение. В сравнение с тем, как я только что бегал, подчищая хвосты перед увольнением с производства.

Основная задача младшего офицера

Не сразу поняв, что к чему, лишь позже на практике уразумел — по началу, основная задача младшего офицера в мирное время, в хорошем смысле, наблюдать за личным составом, поставив задачу сержантам, загрузить рядовых занятиями, обеспечить всем безопасное несение службы, не допустить неуставных взаимоотношений между военнослужащими и днем, и, особенно ночью, а проще говоря обычной «дедовщины». А всего этого можно добиться лишь одним простым способом, быть с подчиненными практически круглые сутки.

Так лично у меня и сложилось, и могу с чистым сердцем доложить, что за всё время службы двухгодичником, среди моих подчиненных не было для них фатальных происшествий, хотя в тоже время у кадровых — два трупа, двоих в дисбат, а ребята с нашего подразделения здоровыми и в срок вернулись к своим матерям. Чем и горжусь!

Продолжаю знакомство со службой

Подразделение, в котором я приступил к срочной службе оказалось усиленным ремонтно-техническим взводом со штатом чуть более 60 человек, хотя за всю службу был хронический не комплект, никогда у нас не было более 50 специалистов. В нашу задачу входил войсковой ремонт автобронетанковой техники, стрелкового вооружения и оборудования в подразделениях тыла нашей части.

На практике, в большинстве своём, всё сводилось к текущему и среднему ремонту автомобилей, хотя изредка требовались перевозка личного состава и помощь другим подразделениям.

В горной пустыне выходили из строя преимущественно «шишиги» — ГАЗ-66, а УАЗики и ЗИЛы бегали хорошо. У «газонов» систематически постукивали движки, подтекала гидравлическая жидкость, разбивались крепления кронштейнов для опрокидывания кабин.

Инженер, ставший дилетантом

К самостоятельному проведению требовавшихся нам видов ремонтов я был откровенно не готов, даже обучение на механическом факультете института и подготовка на военной кафедре дали знания только «в общем виде», а тем более, напрочь отсутствовали конкретные знания о конкретных автомобилях.

Оказаться, не по своей воле, в положении реального дилетанта, полностью не способного, на первых парах, должным образом как командовать, так и руководить ремонтами, для меня стало ясным с первых же дней практической службы.

Да, мне в этом крепко не повезло, в отличие от моих некоторых товарищей, попавших на службу практически с достаточным багажом: самолётчики стали техниками самолетов, а радио-технические специалисты — связистами.

Оставалось лишь одно — болезненно учиться исключительно на своих ошибках, постепенно набираясь опыта и не чураясь у того же солдата попросить совета.

Так все-таки, кому же в Минобороны СССР были уж так нужны такие вот, как я - «недоученные» специалисты, которые на деле даже не тянули на курс молодого бойца?! Почему их готовили только «теоретически», без необходимой для этого практики, почему назначали на должности совершенно не учитывая их гражданские специальности?

Вырвав с производства и направив в войска, похоже нами на время просто затыкали «дыры». Или таким образом, хотели дополнительно пополнить свои ряды молодыми людьми с уже высшим образование? Кстати, из 10 наших двухгодичников, лишь один согласился с дальнейшим продолжением службы, а остальные разъехались по домам. К слову, это был офицер ЗАС, служил при штабе.

О советской «казарме»

Как-то, уже на гражданке, у нас с коллегами состоялось бурное обсуждение, кого считать служившими в армии. Один, с пеной у рта, утверждал, что тоже служил — ведь бывал на военных сборах, и даже командовал «партизанами».

Нас, непосредственно отслуживших в войсках, было двое, я и парень из Росгвардии. Он с моим аргументом, что кто не знаком с запахом советской «казармы» на утреннем подъёме, тот и не служил, — согласился, ведь для этого одних учебных сборов маловато!

Это я к тому, что из себя представляла наша казарма — приземистый одноэтажный барак, в котором квартировались аж три подразделения.

С одной его стороны располагалось общее для всех спальное помещение, а с противоположной умывальник, другие полагающиеся «удобства» были на улице в общем солдатском «сортире». Остальные помещения — по обе стороны длинного коридора. Среди них и канцелярия, персональный «кабинет» для нашего комсостава. И конечно, суточный наряд дневальных с подвешенными штык-ножами у входа в казарму.

Для размещения всего личного состава наших подразделений, спальное помещение было явно маловато, поэтому койки стояли в два яруса, а когда к нам наезжали и курсы молодых водителей, то ставили дополнительно и третий под самый потолок. В это время в казарме одновременно находилось более ста пятидесяти человек, хотя их количество для достаточно комфортного размещения не превышало и семидесяти.

Можете сами представить, какой спертый воздух был в казарме утром перед подъёмом!

На нашу беду оказались и серьёзные проблемы с отоплением. Надеясь на новую котельную, централизованно подающей в батареи горячую воду по всему гарнизону, поспешно сломали имевшиеся обычные печи. А котельная элементарно не потянула, и как результат — в зимнее время, в казарме всегда было весьма прохладно, часто бойцы, как и мы в общаге, спали укрывшись шинелями!

Кроме того, нахождение в одной казарме сразу трех подразделений, создавало и определенные трудности для нас, их командиров. Как никак, но у каждого был свой офицерский «стиль» командования, и мы, естественно лучше знали именно «своих» подчиненных. Поэтому в отдельных случаях, попросту не лезли не «в свои дела», будучи «ответственными» по казарме.

Все мои коллеги были кадровыми лейтенантами моложе меня, а даже один из них был политработником. Отмечу, жили мы с ними дружно, ничего не делили, ни одного разу не было ничего похожего на натянутые отношения или малейшую ссору между нами. Тепло вспоминаю о нашей совместной службе, отдаю должное их приверженности нелёгкой профессии кадрового офицера!

Сержантский состав — оплот Армии

Так начиная с первого дня, моя служба не спешно покатилась и далее — чередой суточных нарядов по парку, выходов ответственным офицером по казарме, разводов на службу и почти круглосуточного «общения» с личным составом.

Уже отмечал о том смятении, в котором оказался по причине своей полной не компетенции. Но было странным понимать, что не смотря на это обстоятельство, мое подразделение, как и служба его солдат, видимых проблем со мной не испытывали.

Разгадка этого «феномена» на удивление проста! Военный механизм, отстроенный столетиями за периоды мира и кровавых баталий, абсолютно игнорирует отдельно взятую личность, все без исключения в нем — не более, как «шестеренки», послушно вращающиеся согласно воинским уставам. Если утрированно, имей для службы адекватные уставы, добейся от «живой силы» этого самого «послушания» и «дело в шляпе»!

При этом огромную роль в устойчивости этого «механизма» играют, как не странно, именно младшие командиры — сержантский состав любого из подразделений.

Опора Армии (фото из интернета)

Если их команда подберется из знающих, волевых и не трусливых, авторитетных ребят, то в идеале, младшему офицеру, по большому счету, и делать-то ничего больше в подразделении не придется, всё как бы само собой будет вертеться!

Следи, офицер, только за своим исключительно «обликом морале», и твоя служба пойдет в гору, после положенной выслуги в одном звании, будешь регулярно получать и последующие.

Но это только в идеале, в действительности подбор на должности сержантского состава, по крайне мере при мне, хронически страдал одним и тем же, многие на это место откровенно не тянули. Ну всё, казалось бы, у них есть: и специальные, хорошие знания на уровне техникума, и хорошее знание уставов, и военная выправка, но нет главного, объединяющего — хоть каких бы лидерских качеств. А в этом случае, пиши, всё пропало.

Когда эта прописная истина, давно известная всем кадровым офицерам, непосредственно работавших с личным составом, дошла и до меня, оказавшимся в нашем подразделении одним, из двух положенных по штату, офицером и поэтому, вступившему в единоличное командование уже на первом году службы, тут же принялся за работу именно с сержантами.

По вечерам в канцелярии стал с ними регулярно встречаться, вникал в их просьбы, искренне обещал всемерную поддержку, в т.ч. при «наездах» рядовых «дедов». А прецеденты уже были, правда ещё при нашем кадровом командире, когда я был ещё замом. Тогда в парке один из наших «дембелей» ударил нашего же сержанта.

О лидерстве

Даже попробовал от безысходности, в качестве эксперимента и по своей инициативе, назначить рядового старшиной нашего подразделения.

Этот парень с Воркуты мне импонировал, часто с ним мотался по командировкам, хотя и у него было не мало против такого назначения из-за личных недостатков.

Особенно, он выделялся своими несомненно лидерскими качествами, потому дай попробую, а с его, тоже явными недостатками — а у кого же их не бывает, буду жестко бороться. Не без основания полагал, что светлого-то в его душе все-таки побольше.

Мой эксперимент не продлился и двух месяцев, как мне из штаба приказали его снять с должности старшины, не смотря на мои настойчивые просьбы его оставить.

Как оказалось, повел мой старшина нашу «коробку» с обеда, а на встречу командир части. Ну как и положено, старшина солдатам «смирно, равнение на право», а сам под козырек. Вот эта встреча и поставила крест на его солдатской карьере, слышал от других, что с командиром у него были давние неприязненные отношения, чуть ли не с учебки.

Да, этот парень действительно был не сахар! Но за тот небольшой срок его старшинства, он успел реально многое сделать для своих сослуживцев, и при этом сам заметно подтянулся, начал зримо меняться в лучшую сторону!

Как в этом примере, так и во многих других случаях, когда ситуация становилась серьёзной, я неизменно и уверенно полагался на тех своих ребят, которые чаще всего не были отличниками по боевой и политической подготовке, а скорее, как раз наоборот. Но их всех отличало одно достоинство — они были, хоть ещё и молодыми ребятами, но уже определенно личностями.

Хорошо то, что хорошо кончается

Тому в пример, поучительная история одного зимнего происшествия.

Как-то, уже после полуночи вызвали к начальнику штаба, который поставил мне приказ: немедленно выехать в поле и эвакуировать грузовик, застрявший в небольшой горной речке. При этом добавил, что грузовик везет для «точки» аж целый годовой запас муки.

Сказано, сделано. Прибыв на место, видим — грузовик действительно в воде, причем вода уже подошла под его борта, скоро начнет мочить и мешки с мукой.

Вытащить его безусловно сможем легко, стоит почти рядом с берегом, да к тому же и грунт каменистый. Одна загвоздка, как подвести спасительный трос, вода уже скрыла бампер грузовика!

Делать нечего, командую своему сержанту трос подвести, понимая, что если он откажется нырять по шею в ледяную воду, то следующим должен быть я сам.

Сержант беспрекословно, тут же разделся до трусов и находясь по горло в воде, трос подцепил. Пара минут и грузовик спасен!

Я, сознательно в нарушении всего и вся, к водиле грузовика, гражданскому из автобата, дескать давай водку, вот человека, сам видишь, прогреть тут же надо?! Знал, что гражданские часто её по заявкам «трудящихся» им нелегально подбрасывают. Тот стал отнекиваться, что дескать её у него нет, я напираю, а он опять — нет и баста. В конце концов я его всё же расколол, сошлись лишь на одной бутылке пива!

По возвращению, доложил начальнику штаба, что его приказ выполнен и обратился к нему с просьбой поощрить, уже его полномочиями, так отличившегося бойца. Моих в данном случае явно недостаточно, ведь кроме объявления благодарности перед строем, другого поощрения у меня самого нет.

И что же я услышал от него в ответ, не дословно, но по смыслу:

Лейтенант, Вы просите от меня слишком многого!
Или до сих пор не знаете, что ваше подразделение — самое худшее в нашей части!

Вот так-то! Оказывается, хоть сам подвиг и соверши, но всё равно отвечать будешь за всех, в том числе, и за мои офицерские личные проступки.

Скажу прямо, меня это покоробило, его ответ сильно задел. Испросив разрешения, почти бегом выскочил от него.

Но к моему глубокому удовлетворению, оказалось, что эта история на том же и не закончилась!

Уже значительно позже, возвратившись из очередной командировки, узнал, что мой сержант за тот поступок, все-таки получил своё заслуженное поощрение, наивысшее для солдата-срочника, 10-ти дневный, без дороги, — отпуск на родину!!!

Начальник штаба в действительности-то оказался на высоте!

Этот отпуск моего солдата стал единственным за весь срок моей службы, и вообще, также единственным в истории нашего подразделения, по крайней мере из того, что мне известно.

Но даже и на этом та история не закончилась.

Служба шла своим чередом, летели дни, как наш сержант уехал в отпуск. Но однажды, из штаба поинтересовались: куда же он пропал, давно должен как вернуться?! Ответил, что вот это мне совершенно не известно, а про себя — так ищите через комендатуры по месту проживания.

И опять прошло несколько дней. Как-то прохожу по плацу и вижу на ступеньках штаба знакомую фигуру, так и есть, нашлась пропажа!

Подошел, поздоровались, а на мой немой вопрос, услышал честное: «Ташнант, загулял».

«Автономка» в горах

Для всех, кто служил в гарнизоне части, служба была откровенно однообразной, разве что, в выходные дни в клубе крутили старые кинофильмы, изредко выступали приезжие артисты, и конечно, по субботам - это баня!

Не служба, а сущая «автономка», теперь, очень хорошо понимаю и уважаю тех же подводников, а какого им-то?!

У нас совершенно не было самоволок, просто потому, что бежать было не куда.

Да к тому же, куда ни глянешь, тут же взор упрётся в какую-нибудь скальную стенку, ну и впрямь, будто постоянно находишься взаперти.

От подобного автономного «плавания» исподволь, почти у всех, накапливалась психологическая усталость, считаю её одной из основных причин, казалось бы, не мотивированных проступков наших военнослужащих, как солдат, так и офицеров.

Но для нас, кто ездил в командировки, все-таки была и отдушина: посещать наши «точки» — как самостоятельные подразделения, широко разбросанные по горным долинам.

Именно служба на точках - пограничных заставах, а для гарнизона их обеспечение и были нашим главным предназначением — охранять границу нашей Родины.