Трудовые будни — праздники для нас
Если в Атлантике я чахнул, то работая в акватории Охотского моря, я воспрянул духом и телом. Кроме обычной рыбы, корабельный кок балует команду красной рыбой, иногда подаёт крабы, сваренные в солёной морской воде. Вкуснятина. Однажды, застрелили медведя, спустившегося из тайги к воде. Но его мясо, с жирными прожилками зелёного цвета, вызвало расстройство желудка. Или мстил мишка или кок не умел приготовить мясо. Вообще кок готовил плохо, и я обходился колбасой, выдержанной десятилетиями в войсковых запасниках. Помню слова кока: «Ильич, вы снова не едите, а я сегодня кастрюлю помыл»: на ходу судна на верёвке опустил кастрюлю за борт, и она там болталась.
Но главное меня не укачивает.
Способ лова сельди тоже прогрессивный. В небе кружится самолёт. На палубе большая белая цифра. Суда ходят в разных направлениях в ожидании, когда лётчик назовёт по рации цифру. Её поймает судовой радист и передаст капитану. Это наводка, что под судном косяк сельди. Тут не зевай, бросай невод и вытаскивай лебёдкой улов. Сельдь по договорённости мы сдавали на японские суда. Пройдохи японцы облапошили советское торгпредство тем, что принимали сельдь в небольших ящичках «с горкой». В результате по весу выигрывали тонну-другую рыбы. Я поднимался на их судно посмотреть, как живут моряки. Коек в каютах нет. Они спят на циновках без подушек и одеял.
Беда не приходит одна
Однажды на судне одна из ёмкостей с дизельным топливом стала слезиться, по моей вине (не устранил вибрацию агрегата). Требовалась сварка в порту после пропарки (как учили). В походе течь топлива останавливали хозяйственным мылом. В порту сказал работягам о нашей проблеме. «Ничего, Куций заварит и без слива топлива и обработки паром.». И указали мне на сварщика. Подхожу и здороваюсь: «Здравствуйте, товарищ Куций». В ответ: «Я тебе покажу Куций». И горящим электродом норовит ткнуть мне в глаз. А те, что послали меня к сварщику, заходятся от хохота. Потом мне сказали, что его жена подпоила и отрезала ему головку. Было за что. Течь устранили.
Осенью, когда брызги воды стали замерзать на вантах, появилась угроза смещения центра тяжести, влекущего переворачивание судна (овер-киль). Но отчаянный капитан загружал рыбой трюмы и палубу «под завязку». «Пан или пропал». Нам повезло — мы остались живы и стали в этом регионе передовиками социалистического соревнования.
В порту я подружился с простым молодым человеком Эдуардом Райнгольдовичем Янке. У него красивая жена — Октябрина Янке. Эдика посылали учиться в Магадан на моториста. Не поехал из боязни потерять жену. У Октябрины подруга Люда, красивая шестикровка. Мы дружили. Её мать говорила: «Люська, выходи за Валентина замуж. Лучшего тебе не найти».
Но случай прервал наши отношения.
На зарплату я купил на пару тысяч облигации «золотого» 3% государственного займа и завернул в несколько слоёв газет. Страхуясь, что капитан, перегружая судно, может всех утопить, я передал пакет Люде со словами «Вскроешь, когда я утону и поделишься с моими родителями. Их адрес внутри». Ушли в рейс и целёхонькими вернулись в порт. Люда из любопытства мой пакет распотрошила. Значит, в мыслях похоронила меня. Этим меня живого потеряла. Своим родителям я писал каждую неделю. Периодически посылал деньги. В Хабаровск врачихе не писал.
Я был очень дружен с начальником цеха Александром Петровичем Яковлевым. Мы сошлись на рационализаторской ниве. Я придумывал, а он воплощал. Мы летали с ним на съезд рационализаторов в Магадан. Когда у меня была необходимость изготовить какую-либо деталь, Александр Петрович бросал в цеху клич: «Зверобойный сейнер на простое. Ликвидируем простой в короткое время.» У него была дочь на выданье, но она мне не нравилась. Я «как в воду глядел». Вскоре они уехали в Санкт-Петербург. Купили дом на берегу Финского залива. Позже, когда я был там на курсах Академии МВД СССР, я навестил их семью. Приятно было вспомнить былое. А их дочь Ирина оказалась выпивохой, а как сватали!
В Армани я пробыл 3 года. На обратном пути, в Хабаровске заглянул в известный дом. Хозяйка сказала, что её дочь-терапевт в районной поликлинике. До вылета самолёта рейсом Хабаровск - Москва было несколько часов. Чтобы «убить время», я заглянул в поликлинику. Никто на шею никому не бросился. Общались не долго, у неё приём больных.
Находясь в отпуске, я написал письмо Олегу Смирнову в город Орёл, улица Тургенева, 22. Предложил ему ещё куда-нибудь поехать. Он ответил: «С тобой хоть на край света». Потом его жена стала перехватывать мои письма и наши планы не воплотились в жизнь.
Где-то в 1965 году я письменно обратился в Магаданрыбтрест по поводу работы. Меня вспомнили. Прислали телеграмму: «Если добро, вылетайте самолётом. Все расходы будут возмещены по приезду». Обстоятельства сложились так, что я их приглашением не воспользовался.
Предыдущие статьи:
Жизнь прожить — не поле перейти. Часть 1: Ничто не вечно под луной
Жизнь прожить — не поле перейти. Часть 2: Путёвка в жизнь
Жизнь прожить — не поле перейти. Часть 3: Правда и ничего кроме правды
В ожидании комментарий Валентин Павлов [email protected]
