Автор рассматривает проблемы бытия, используя форму репортажа.
В первом репортаже речь идет о встрече поэта, прозаика, публициста, журналиста, критика с читателем, который пригласил их на чашку чая во время так называемой «перестройки». Участники встречи выразили каждый свое мнение о событиях, происходящих в стране, только читатель не стал высказывать свое мнение по поводу призывов участников встречи к активным действиям.
За чашкой чая
Часть 1
У самовара Поэт, Прозаик, Публицист, Журналист,
Критик. Они приглашены на чашку чая Читателем.
Поэт:
О, Время растревоженных идей
И выпущенных на свободу духов!
Ты Правду вырываешь из цепей
Замалчивания и вздорных слухов.
И даже если горькая она,
Пускаешь в мир в расхристанной одежде.
Несёт она, как бурная весна,
Людскому роду веру и надежду.
Но почему глядишь, о Время, ты
Молитвенно на Правду молодую,
А Истинам извечным не цветы –
Чертополох бросаешь, негодуя?
Старуха-Правда, коль она в цепях
Пребудет, то не выручит подругу,
Когда, не зная жизни, второпях,
Та повернёт по замкнутому кругу.
Неужто опытом не стоит дорожить?
Расчёт на молодых удачен, Время?
На них тебе не страшно возложить
Великих дел ответственное бремя?
Долги Грядущее сумеет оплатить
По выданным тобой, о Время, ссудам?
Не лучше ли идеи усмирить
И духов вновь упрятать по сосудам?
Журналист:
Об этом вот что вдруг подумал я:
Поэт собой останется – поэтом:
Он главные проблемы бытия
Выхватывает общим, дальним светом.
А нам, живущим жаркой злобой дня,
Фонарика порой довольно света –
Не нужно орудийного огня,
Коль цель всего на выстрел пистолета.
Итак, о чем хотел сказать поэт?
Он, кажется, встревожен, что Идеи
И Время, у которых страха нет,
Несут беду. И снова лицедеи,
За правду кривду выдав, уведут
Всех нас с дороги в топкие болота…
Из старых истин возвести редут –
Вот для поэта главная забота.
Возможно, он и прав, но не вполне.
Нет смысла в крепость превращать квартиру.
И давний постулат «война – войне»
Не всех и не всегда приводит к миру.
Ведь дураку понятно: защищать
Консерватизм и мерзкую рутину...
Поэт:
Неужто образ можно так понять:
Поэт прогрессу тайно ставит мину?!
Критик:
Он этого не говорил. Уволь!
Но мысль твоя о страхах и смиреньи,
Как застарелая зубная боль,
Как старый тормоз в колесе мышленья.
Не нужно и Америк открывать:
Все, что сейчас себя являет бойко,
Поэты избегают называть
Общепонятным словом «перестройка».
В счёт не беру я тех, кто на столе,
Где гроб стоял, кощунственно плясали,
А нынче, словно мухи на воле,
В грудь бьют себя, кричат: «И мы пахали!»
Поэзия — и дальняя звезда,
И штык для рукопашной за свободу.
Поэты были первыми всегда,
Когда труба тревог звала в походы.
Не сразу соберётся романист
Сесть за перо и выдаст эпопею.
Поэт же, публицист и журналист
Тотчас надеть готовы портупею,
Поднять людей в далёкий путь с утра
Не вымученным, а горячим словом.
Вот почему тебе, поэт, пора
И к схваткам повседневным быть готовым.
Журналист:
Ура, коллега! Мысль твоя верна.
Об этом я хотел сказать поэту:
В стихах сейчас нуждается страна.
Шагай, поэт, смелей в журнал, газету!
Поэт:
В стихах сейчас нуждается страна?
В каких стихах? В тех, что с эстрад поются?
Которым друг заклятый сатана,
Как взрывам наркоманий, проституций?
Иль в тех нужда, от коих запашок
Гурманам поэтическим в угоду?
Их некогда — за шкирку и в мешок.
И, как котят слепых, бросали в воду…
Иль в тех стихах сегодня дефицит,
Где вместо крови — «фанта» или «пепси»,
Ведущих за собой духовный СПИД:
Балдёж и эйфорию, кайф и скепсис?
Меня тошнит от этой чепухи.
В подобной писанине мало толку.
Хотя, признаться, и мои стихи
Читатель не всегда снимает с полки.
(Все смотрят на Читателя. Он молчит.)
Прозаик:
Чему тут удивляться? Времена
Меняются. Так было, и так будет,
Хотя литература и должна
Давать предметные уроки людям.
А если в наших книгах света нет,
Нет ни вопросов сложных, ни ответов,
Какой они в душе оставят след?
Кто вспомнит нас — прозаиков, поэтов?
Заметно спал сегодня книжный бум,
Как на дублёнки, джинсы и сапожки.
Читатель взялся, кажется, за ум
И покупает книги — не обложки.
Но всё же к слову интересу угас.
Когда ещё застоя лёд растает?
Ведь даже именитейших из нас
Читатель не читает — почитает.
Он нынче тайне приоткрытой рад.
Готов в глаза неправде глянуть смело,
Понять, кто в наших бедах виноват?
Решить вопрос предметно: что же делать?
Не так ли, наш верховный судия,
Ты, для кого мы пишем — наш Читатель?
И какова позиция твоя,
Кто ты: борец, новатор, обыватель?
(Читатель улыбается.)
Публицист:
Читатель нынче молча говорит:
Газеты нарасхват, журналы — тоже.
Есть среди них и тот, кто норовит
Из-за угла презренно строить рожи.
Брюзжит на ухо юным простакам,
Наводит тень на целевую ясность,
И беспощадно рубит по корням,
И этим покушается на гласность.
Вокруг священной Памяти возня,
Её хватают грязными руками:
На площади у Вечного огня
Кричать бесстыдно начинает «Память».
А кто-то ведь и завтра заорёт
В толпе объединений неформальных
Кому на радость свой же огород
Камнями забросает шут скандальный?
Хоть тресни, но за нами же следят
И жадно ждут годами спозаранку,
Когда себя Советы поедят,
Как пауки, посаженные в банку.
Рабочему толкуют: выбирай,
Что для тебя по вкусу и по силе.
Вот он какой, социализма рай.
Тебе об этом с Октября твердили.
Был Сталин мудрый кормчий и отец —
Тираном оказался, живодёром,
Хрущев, великий кукурузный спец,
Учениками изгнан был с позором.
Других судить, пожалуй, подождём,
Что сами скажут там у них в России:
Кого из смертных назовут вождём,
Кого распнут, как вечного мессию?
Прозаик:
Ну, разошёлся! Ты сегодня, брат,
Показываешь мамонтовы бивни.
Публицист:
Пусть говорят: так мыслит ретроград,
Прогресса, Ускорения противник.
Нет, я за новое стою горой,
И за него на смерть пойду, на плаху.
Но мне противен нынешний «герой»,
Кто убеждения меняет, как рубаху.
И тот, кто утверждает, будто он
За гласность от рождения сражался
И с криком вырывался из препон
Пелёнок… Если очень измарался.
Один твердит, что руки обдирал,
Чтобы сияла солнечно свобода.
Другой — что даже Время изменял!
А вкупе лили дёготь в бочку мёда.
Мы детям собирали этот мёд
После войны. По капельке, для счастья.
Они же как торговки у ворот,
Заморские расхватывали сласти.
О чём теперь, привыкшие стоять
Всю жизнь в бойцово-петушиной позе
На свежем, дурно пахнущем навозе,
О чем они теперь начнут писать?
Ну, разгромим, положим, бюрократов.
Кто нынче против этого? Все — «за»!
У руководства бравые ребята
В прах разнесут застоя тормоза,
И что? Вперёд мы так и понесемся
На верном драндулете прежних лет?
И сразу из-за туч проглянет солнце,
И защебечет, как щегол, поэт?
О главном, том, что душу подмывает,
Скажу: производительность труда,
Известно, языком не поднимают.
Работать надо головой. Всегда!
Прозаик:
Ты все сказал?
Публицист:
Да нет, на эту тему
До петухов не кончишь разговор.
Прозаик:
Ну отдохни, остынь. А теорему
Доказывает логика. Не спор.
…Сегодня наш читатель — Председатель
Писательского круглого стола.
Он ждёт ответа: кто законодатель,
Вершитель и творец Добра и Зла?
Кто в повести, романе или поэме
Герой — и истинный — светило из светил?
Поэт сказал, как выдохнул: «О, Время!» -
И этот выдох все определил.
Повелевает Время всем, конечно.
Оно реальность наша и среда.
И то, что в нем бессрочность, бесконечность,
Для мира не пустяк, не ерунда.
Оно калечит, но оно и лечит,
Старье ломает, поднимает новь,
Порой не только горем давит плечи,
Но дарит людям радость и любовь.
Способное забыть победы, беды,
И воскресить их, если есть нужда.
Для молодёжи время — это деды —
Едва живые прежние года.
И будущее — этот клад несметный,
Который, как ни трать, не проживёшь.
Мчит молодость, как заяц безбилетный,
По времени, его не ставя в грош,
Приняв порой за правду жизни — ложь.
И лишь тогда ошибок сбросит бремя,
Когда увидит: поубыло сил.
А чтобы что-то сделать — нужно время,
То самое, что по ветру пустил.
Грехи не утаишь. И мы когда-то
Жизнь торопили время обогнать.
Но в пору ту безусые солдаты
Могли и в двадцать жизнь и смерть понять.
Поэт о Правде, молодой девице,
Раскованной и горькой, речь завёл.
Так выстроил сомнений вереницу,
Что сделал угловатым круглый стол.
Но, разберёмся. Если многоликий
Мир правдой не единственной живёт,
И только Труд является владыкой
Всех наших устремлений и забот,
Так, значит, Правда — это, прежде, — Дело.
Она с трудом повенчана навек.
Коль с головой ушёл в работу смело —
Живёт своею правдой человек.
А дел на свете — не охватишь взглядом.
У каждого своя земная грань.
И столько правд. Стоят порою рядом
В одном ряду Величие и Дрянь.
Журналист:
А почему же Дрянь? Быть может, это
Есть истина сама. Не что-нибудь!
Она скромна и простенько одета…
Прозаик:
Меня наряд не может обмануть.
Журналист:
Но ведь кулоны, перстни и серёжки
Для истинных красавиц ни к чему.
Как говорят: встречают по одёжке,
А провожают всё же по уму.
Прозаик:
Я не о том. Познал я через годы,
Что каждый правдою своей живёт.
И каждый хочет для неё свободы.
Да разве может столько быть свобод?
Одна Свобода быть должна на свете,
Одна и Правда, но для всех — своя.
Не Красной Пресни, не Арбата дети —
Мы Родины великой сыновья.
И всем нам Время бабкой-повитухой
Когда-то помогло увидеть свет.
Я думаю, что Правдою-старухой
У времени желания брезгать нет.
Пусть нынче Правда молодая в моде,
Но в ней, вглядитесь, — бабкины черты:
И Труд, и Дело, и Работа входят
В реальный мир из вековой мечты.
Публицист:
Прозаик, как всегда, фундаментален,
Умеет все расставить, оценить.
До космоса от древних наковален
Мысль протянуть, связующую нить.
Людей по времени, однако, судят.
Ведь каждый человек его дитя.
Где мысль, мечта — там Дело, Труд, там люди.
Но, время — словно флаг житья-бытья.
Все сказанное подтверждают факты:
В основе Ускорения расчёт
На человеческий могучий фактор.
И это Времени суровый счёт.
Но вот вопрос: первичным что бывает?
Сознанье?.. Бытие?.. Что, я — чудак?
Сознание людей определяет
Общественное бытие! Ведь так?
Но почему тогда людей к работе
Сознанье перестроить мы зовём?
Едва ли кто-то будет строить дом
На ненадежном грунте, на болоте.
Успехи наши (нечего скрывать)
Зависят от системы руководства.
Но следует немедленно менять
Не что-нибудь, а средства производства.
Один производительный станок
Заменит десять допотопных, старых.
Прогресс, друзья, поставит на поток
Мысль человека, а не тары-бары.
И будет инженером инженер,
А не безмозглым служкой техотдела.
Зарплату будет приносить жене
Не за часы работы, а за Дело!
И как вторичный все-таки продукт
Мышленье (на основе той — бытийной)
Разрушит догматический редут
И новой силой явится, активной.
Критик:
Вот слушаю я вас и не пойму,
С кем нахожусь и с кем веду беседу.
Такие упражнения уму —
Экономисту иль обществоведу.
Мы — пишущая братия. К тому ж —
Об этом факте умолчу едва ли —
Нас тоже инженерами, но душ,
Когда-то всенародно называли.
Пусть званье инженера низвели
У нас в стране в последние полвека.
Но души человечьи — не нули.
Душа — вот верный облик человека.
И ежели меж нами до сих пор,
Как неприкаянные, бродят души,
Кайфующие, бьющие баклуши —
Они и общества, и наш позор.
И не нашлось средь нас за много лет
Того, кто б мог в борьбу вступить за брата,
И чистить жизнь, как некогда поэт,
Шершавым языком плаката.
Одни литературные мужи
Ни красок не жалели, ни вуали,
Скрывая правду, щедро рисовали
Безоблачного счастья миражи.
Другие же голодным, молодым
Не харч совали — просто фигу с таком.
И проявлялась сквозь словесный дым
Не жизнь страны — вонючая клоака.
Из школы в жизнь выходит выпускник,
Воспитанный на Горьком и Твардовском,
И попадает в жизненный тупик
С приобретённым опытом отцовским.
Сегодня кто-то трепануть не прочь,
Что люди цель большую потеряли,
Что виновата брежневская ночь…
А может эту мысль нам навязали?
Читателю закапали мозги
Сейчас литературные «новинки».
Они, как плюшкинские пироги
С несвежей гумилевскою начинкой.
Мы без обоймы ходовых имён
Не можем жить. Алло! Где вы, таланты?
«Великих» новых список заведён.
Но это — диссиденты, эмигранты.
А вы-то где, вчерашние орлы?
Отдали небо галкам и воронам,
Попрятались, залезли под столы,
В чехлы убрали яркие знамёна,
А дальше что? С начальственных постов
Вас выгнали или прогонят вскоре.
И не услышит ваших голосов
Читатель в молодом горластом хоре?
Со стороны начнёте наблюдать
За жизнью, ни за что не отвечая,
Иль будете пространно рассуждать
О Времени вот так, за чашкой чая?
Не верю я, что вас поймёт народ.
Настало время действия и спроса.
…А ВАША — никогда не пропадёт,
Какие б вы ни ставили вопросы!
Искусство, как соотношение мер,
Не терпит засух, непогоды гадкой.
Оскомину скорее, например,
Кислятиной набьёшь, чем горько-сладким.
Мир все ж ясней со светлой стороны.
А тени — были, есть и будут тени.
Они при солнце только и видны.
Днём сереньким их ищет неврастеник.
Не страшен ночи утренний рассвет.
Она к другому отойдёт порогу.
А если солнца хлынет яркий свет,
И морду тени высунуть не смогут.
Я славлю Время солнечных надежд!
Любовь и Правда разглядеть нам дали
Не только тёмные углы невежд,
Но коммунизма дорогие дали.
Сорвите свежей краски ярлыки,
И за работу жаркую со всеми!
Все остальное — блажь и пустяки.
Так требует сейчас Народ и Время!
Читатель, согласно кивает головой.
Все присутствующие оживляются, с улыбкой ждут, что он скажет.
Читатель молчит.
*****
Актуальные репортажи — поэма о событиях перестройки. Часть 2: За кружкой пива
