Путёвка в жизнь
1957 год. Я выпускник Клайпедской мореходной школы с красным дипломом судового механика. Предстал перед комиссии по распределению. Возможности три:
— Управление сельдяного лова (УСЛ) для работы по специальности от моториста до старшего механика на судах типа СРТ (средний рыболовный траулер). В режиме: двухнедельный переход из Балтики в воды северной Атлантики. Трёхмесячный лов сельди в основном дрифтерными сетями, но иногда- кошельковым неводом. Двухнедельный переход в порт приписки Клайпеда;
— Управление лова кильки в Балтийском море. Продолжительность рейса 1–2 дня. Разгрузился в порту на рыбозаводе и снова в море;
— возможность отличникам учёбы в мореходной школе продолжить учёбу в Клайпедском мореходном училище на 3-ем и 4-ом курсах. С этим дипломом возможно работать на БРТ (большой рыболовный траулер).
Дело в том, что первый мой рейс в Атлантику на 3-ем курсе обучения показал, что я подвержен морской болезни (в шторм укачивает с мучительной рвотой). Поэтому на вопрос: «Где хочешь работать?», я не задумываясь ответил: «Хочу продолжить учёбу в училище». Мордатый такой председатель комиссии вызверился: «А кто будет селёдку ловить?». И меня определили в УСЛ.
Под впечатлением этой сцены или от сознания того, что мореходная школа не дала общеобразовательного среднего образования в объёме 10 классов, я не пошёл фотографироваться на общий снимок выпускников. Мне говорили: «Если ты забьёшь болт на коллектив- это не страшно. Но если коллектив от тебя отвернётся — почувствуешь». Я дерзко ответил модным тогда словом «перебьётесь».
После положенного 2-х недельного отпуска в доме у родителей, я отправился в отдел кадров УСЛ. Оттуда на конкретное СРТ третьим механиком с вахтой в машинном отделении 4 часа через 8.
Отход нашего судна от причала назначен на 22–00. У меня вахта «собачья» с 4-х до 8 утра и имею возможность видеть в деталях проводы в рейс. По поводу временной разлуки некоторые жёны расстроились, другие — всплакнули. Но были и радостные: «Ну, подруга, наконец-то мы с тобой на полгода свободны. Ух».
Точно в 22–00 часа отвалили от пирса. Идём по Балтийскому морю. В узких местах в проливах между Данией и Швецией интересно посмотреть на разноцветные домики. Но не тут‑то было. С «мостика» команда: «Очистить палубу. Все в кубрики». Чтобы не раскатывали губу в разрез советской идеологии.
Через 10 дней мы в районе промысла. По международной Конвенции раньше территориальные воды Норвегии, Исландии, Англии были 12 миль, а стали 20. Раньше в Фаррерских шхерах можно было укрыться от шторма. Сейчас — нельзя. Тут же выскочит из‑за мыса пограничный катер не с добрыми намерениями. Сельдь у берегов нам не достать. Попробовали заменить дрифтерные сети на трал. От перегрузки у главного судового двигателя марки Bukau Wolf оборвался поршневой цилиндр диаметром 40 см. Есть запасной, но, как оказалось, нет резиновых уплотнительных колец того же диаметра. Я изготовил два резиновых кольца из куска резины на наждаке. Получились, как заводские. Я заслужил похвалу и был горд. Разобрали, собрали, запустили двигатель. Но больше не рисковали перегружать его тралением. До конца рейса ничего не ломалось.
По приходе в родной порт состоялся традиционный поход всей командой в ресторан. Четырёх-пяти месячная зарплата, получаемая под расчёт, позволяла шикануть. Кто‑то подъезжал к ресторану на 2–3 такси: в одном сам, во втором его кейс, в третьем — его шляпа. Эта показуха была не по мне И в следующий раз я добровольно нёс вахту за другого механика.
Я не пил и не курил. В начале учёбы в группе из 30 человек курили трое. В конце учёбы не курили трое. Я сам себе сказал: «Я не буду тратить деньги на табак и загонять дым себе в лёгкие». И так, все последующие 70 лет. (Колоссальная экономия денег и здоровья).
А мы едем за туманом
Последние 4 рейса суровые штормы Атлантики меня доконали. Порой меня травило (рвало) жёлтым желудочным соком. Я сильно отощал. Знакомиться с девушками не старался. Сказал сам себе: «С этим пора завязывать».
В порту встретил однокашника Олега Смирнова родом из города Орёл. Он года на два старше меня. В родном городе по нему сохнет девушка. В каждое письмо вложена её фотография в разных ракурсах. Красивая девушка. Он тоже мыслит списаться на берег раньше срока отработки. Пошли плакаться начальнику отдела кадров УСЛ. Тот юморист: «мальчики, выхода нет только из гроба». У меня есть запрос от Магаданского рыбтреста на судомехаников. Охотское море не такое бурное как Атлантика. Город строится, развивается. Выплачивают за каждый год 10% надбавку к должностному окладу за работу на Крайнем севере. Езжайте переводом на новое место по контракту на 3 года. Получайте подъёмные и вперёд. Мы с Олегом согласились. Но сначала решили навестить каждый своих родителей. Обговорили дату, время и место встречи на Ярославском вокзале в Москве.
До отправления поезда из Клайпеды было ещё часов 5. Решили прогуляться и проститься с памятными местами. На центральной улице встретили мою знакомую. Девушка скромная, она приходила к нам в актовый зал на танцы. Первая, как правило, на дамский танец приглашала меня она. Через 2–3 танца приглашал её я. Не болтали. Домой я её не провожал, видел в городе между рейсами. Спросил, чем занимаешься? Ответила: «Работаю на заводе Сириус. На выходных хожу на парусной яхте по заливу». Этим всё и ограничивалось. На этот раз, мы втроём зашли в кафе полакомиться мороженым. Я сказал ей, что это наш последний день в Клайпеде Она на полном серьёзе стала просить меня не уезжать. Я тебя люблю уже 3 года. Домой позже 22 часов не приходила. Говорю: «а почему не сказала раньше, что любишь?» «Дурак ты». Я ей ответил: «Сейчас не поехать не могу, но через год напишу письмо. Если не забудешь, то найду повод для расторжения контракта и приеду к тебе в Клайпеду». Через год я ей написал. Ответа не было. Не исключено, что её родители литовцы не захотели, чтобы их дочь имела дело с русским, да ещё на краю Света.
Пятилетнее моё пребывание в Клайпеде подошло к концу. «Вагончики тронулись, перрон остался». Мои родители, узнав, что еду на край Света на три года, уж очень сильно не расстраивались. Мама сказала отцу: «Валя не пропадёт. С Богом, сынок».
P. S. В отличие от меня мой брат Владимир женился на хохлушке из Киева через месяц после окончания учёбы. Его однокашник Дима Рычагов привёз свою сестру из Киева в Клайпеду специально для замужества с другом. Они расписались перед самым отходом в море. Первое время она жила с отцом в Киеве, с мужем виделась в Клайпеде наездами. Похоже, что эта замужняя женщина по времени больше была одна, чем с мужем. У них дочь Аллочка 1957 года рождения, которую воспитывали 5 лет наши дедушка и бабушка. Брат проработал всю жизнь в одной организации УСЛ, не видя своей трудовой книжки. Я шутил над ним: «Жил старик у синего моря и ловил рыбу 33 года.» Умер он в возрасте 78 лет. Мир праху его. А Диме не повезло с жёнами. Он повесился в расцвете лет. Или такие жёны ему попадались или так ему было начертано судьбой.
Предыдущая публикация:
Жизнь прожить — не поле перейти. Часть 1: Ничто не вечно под луной
Следующие публикации:
Жизнь прожить — не поле перейти. Часть 3: Правда и ничего кроме правды
В ожидании Комментарий Валентин Павлов [email protected]
