На память долгую, в грядущие года,
Пишу дневник неопытной рукою…
Владимир Бирюков
5 августа 1940 года
Мне исполнилось вчера 15 лет! Сегодня мой первый день в новом моём году! Чёрт знает, какие мысли и мечты забивали и забивают голову! Хочу их собрать, ничего не получается, буду хотя записывать в дневник всё, что я делал, всё, что я мыслил…
Проснулся я около семи часов, встал, надел штаны и вышел на улицу. Небо чистое, на небе ни облачка, дует северо-восточный ветер, потягивая холодком. Сходил на двор, пришёл, надел майку, взял палитру, кисти и небольшую фанерку и собрался идти в лес писать с натуры. Мать готовилась к печке, спросила куда иду - сказал, и пошёл.
Пришёл к выбранному месту. Рисовать неудобно, мольберта нет, этюдника нет. Все пришлось держать в левой руке - и палитру, и фанеру. Проехали грабари, спрятался за куст, чтоб не видали, что я здесь делаю. Проехали - опять рисую. Мало захватил белил, пришлось отделку бросить и сделать эскиз к этюду. Мешали грабари (извозчики). Сделав всё то, что я хотел, пошёл домой. Сходил за водой. Увидел товарища Диму, хотевшего пойти со мной по грибы. Договорились, что пойдём в 9 часов. Поел молока, и я с Тоней и Димой пошли за грибами. У Апальщина догнал нас Жора. Разговорились. О родных местах: Дима - о Пятигорске, о том, как он с товарищем «драли» птичьи яйца, Жора - о Москве, я - о Колюбакине.
Дойдя до места, вошли в лес. Я почувствовал себя как-то неудобно среди ребят. Они свистят, улюлюкают, а у меня за сердце кто-то щиплет, почему - не знаю. Видно, так сильно я полюбил одиночество (я один мог ходить весь день, ничего не евши и не пивши, а то вот получилось так, что как злой дурак ходил по лесу). А они всё свистят и улюлюкают, и Тоня теряется из виду. Бесись, как хочешь! Встретились с Димой, он нашел больше меня. Появились искорки зависти. Стал глядеть зорче. Ничего не выходит. Притупились глаза. Ругал себя, что связался с этой оравой. Злюсь. Кое-как набрали. Пошли домой. У Филимоновской речки нарвали черёмухи, дошли весело. Пришёл, поел, взялся за книгу «Грим». Зачитался. Пришёл Жора, позвал меня к Коле Березуеву. Пошли, взяли Диму, дошли до пруда, увидели плот, поплавали по очереди, пошли домой. Сел за книгу. Незаметно подкрался вечер. Уже яркие цвета заката полыхали во весь запад. Я залюбовался им и пошёл писать. Много было еще дел, всех на странице не упомянешь.
6 августа
Проснулся в 7 часов. Долго лежал в постели. Слышал разговоры матери и отца о хлебе и так далее. Особенного в этот день не случилось, так как в 11 часов я уехал в Москву с Валей. До Тучкова ехали на машине, грузчики ругались, потому что были пьяные. Приехали в Тучково в 3 часа (потому, что из Колюбакина машина выехала в 2 часа и ехали с остановками). Взяли билеты. Пошли в Тучковский сельмаг, где Валя взяла Гене трёхколёсный велосипед. Купила открытку и написала Саше, чтобы он приехал за велосипедом. В 5 часов выехали из Тучкова. В вагоне было просторно. Я взял книжечку В. Ардова и прочитал рассказ «Утренняя стенограмма». Заинтересовался им и начал весело смеяться. После меня стала читать Валя, она тоже засмеялась. Половина восьмого приехали в Москву. Пошли по улице Горького до остановки 32 трамвая. Уехали в новые дома. Валя ни разу, как и я, не была у наших родных. Нашли их. Они живут на 5 этаже корпуса 4, квартира 257а. Квартира хорошая: газовая плита, уборная, чуланчик и комната, что и надо. Спать легли рано, так как у них было испорчено электричество.
7 августа
Проснулся в 5 часов. Погода хорошая. Пошли к магазину. На углу увидали, как милиционер забрал человек 10 и повёл в отделение. Мы начали гулять с Валей по бульварам, сидели в скверах.
Очередь в магазин была большая, вошли в магазин. Получили: я 2 кило песку и Валя 3 кило. Один килограмм спрятали. Стали выходить из магазина. Нас обыскали и нашли лишние килограммы песку. И у одного дяди тоже отобрали, но он, наверное, испугался и не пошёл в магазин, а убежал. Песок причислили к нам и выдали денег 5 рублей лишних. Мы вышли из магазина. Пошли, отнесли песок и поехали на Красную Пресню. Получили там кило сахара и пшена, пошли по Малой Грузинской улице. Там достали пшена и сахару. Приехали к родным, положили всё.
Я поехал искать книги, обошёл много магазинов, всё напрасно: нет книг.
Зашёл в мавзолей Ленина, увидел второй раз образ Ильича.
Выйдя из мавзолея, я пошёл в музей А.С. Пушкина, слушал проводника. Вернулся домой в 9 часов вечера вместо предполагаемых 4 часов. Валя меня искала, съездила к двоюродной сестре Лене, но меня не было. Она уж думала, что я попал под трамвай. Уснули в 11 часов.
8 августа
Ничего особенного. Уехали из Москвы в 6 часов вечера. От Тучкова нас подвезли лошади. Ехал в бричке на «Козаке». Горячий конь!! На нём можно ехать только с хорошим кучером. Приехали часов в девять. Дома получилась неприятность: я в Москве нечаянно в мешочек с лапшой высыпал крупу пшенную, и получилась у меня смесь. Мать начала ругаться, что и вывело меня из терпения. Я обозлился, раскричался, заплакал. Под одеялом думал об этой жизни. Приходила мысль о самоубийстве, почему, не знаю сам.
9 августа
Был дома. Мама ходила на сенокос. Пошилыгала немного и пришла домой. Вечером, когда я хотел спать, началась гроза. Прошла быстро. Шёл дождь. В дверь нежданно постучали. То были два Полушкинских колхозника. Они ехали с сенокоса, но их застала гроза, и они заехали к нам. Один из них небольшой мужичишка Игнат, старый знакомый. Не спал долго: не давали клопы и мысли, что они воры.
10 августа
Сегодня папа уехал в санаторий вместе с колхозниками. Ничего я в этот день не делал: читал книгу Арсеньева «В горах Сихоте-Алиня».
11 августа
Сегодня воскресенье - выходной день. Мать разбудила меня на сенокос в 5 часов. Сестра Валя была уже у нас. Мы отправились в 6 часов утра. Пришли, скосили. А вечером домой. Сенокос наш расположен километрах в 5 от деревни Горбово. Около сторожки лесника Чепелева. Сам Чепелев - пожилой человек лет пятидесяти, на первый взгляд мрачный, какой-то не выспавшийся, но на самом деле - добродушный коренастый мужчина с рыжими торчащими усами. Его хозяйка - ворчливая старуха, одичавшая в этой глуши. Довольно-таки высокая, худая, с грязным фартуком на платье. Вечно возится с хозяйством. Хозяйство ничего: лошадь, корова, одиннадцать овец, куры. Дом охраняют две дворняжки. Там мы набрали малины.
12 августа
Утром мы: Тоня, Дима Шардт и я - пошли опять на покос. Пришли, закусили, разбили валы, пошли по малину, ничего не набрали (ее в буреломе оказалось очень мало). Пришли, сгребли сено и пошли домой. На дороге набрали бидон малины. Пришли домой поздновато.
13 августа
Вчера мы не сгребли 2 копны, за что мать ругала нас. Из-за этого пришлось сегодня идти снова. Я и мама пошли туда часов в 8 утра. Пришли к сторожке в 10 часов. Перевернули сено, легли отдыхать. Мама пошла на другие делянки поговорить о покосе, а я с собакой Пушком заснул немного. Сено сгребли в копны и пошли домой, расстроенные тем, что нам мало досталось покосу.
14 августа
Сегодня я с утра пошёл один на покос. Дошёл хорошо. Придя, я разжег костёр, отдохнул, поел. Пошёл, перенёс одну копну на другую. Жарко. Пот лил в три ручья. Ко мне подошла Буякина Настя, разговорились о покосе. Поругали всех. Она всё что-то стонала, что не найдет лошади из-за воза сена (это правда! у нас тоже не больше), приходится оставаться тут. Пришёл вечер. Я хотел было перетащить сырое сено ближе. Ходил, ходил, смотрел, смотрел, нашёл мало. Солнце уже садилось. Костёр давно уже полыхал. Замечательно! Какой-то красно-лиловый дым валит из костра, пламя играет по сухому хворосту длинными языками. Вдруг я заметил, что небо заволакивают тучи, которые ярко освещались заходящим солнцем. Я уже хотел разбираться спать, как в отдалении что-то раскатисто громыхнуло. Это был не иначе, гром. Быстро собрав свои манатки и затушив костёр, я пошёл было домой, но увидел большой костёр. Меня окликнул дядя Вася Гаврилов, я откликнулся и подошёл к ним. У них был почти целый табор. Везде валялись вещи: сумки, корзинки, узелки. На ёлке висели косы, стояли грабли. Они пригласили меня ночевать с ними, но я отказался, сказав, что там у меня тоже неплохо. Придя на старое место, я стал раздувать огонь. Но скоро я свою затею бросил, так как скоро опять прогромыхал гром, но уже совсем близко. Я опять пошёл к костру и присоединился к ним, сказав, что мне страшно. Потом начался дождь со страшной грозой. Мы укрылись от неё у лесника в шатре - на сене.
15 августа
Сушил намоченное сено. Пошёл домой.
16 августа
Пошёл снова туда с ночёвкой. Пробыл день, на ночь хотел идти домой, но подумал и остался ночевать.
17 августа
Встал часов в шесть. Писал дневник. Пошли с дядей Васей Гавриловым, развели костёр, вскипятили и попили чаю. Гаврилов рассказывал о войне 14-20 годов. Меня заинтересовал рассказ о бойце, до конца дней записывавшего в дневник. Потом приехала мама, навили воз сена, отвезли. Дорога плохая от дождя. Приехали в 5 часов вечера.
19 августа
Была гроза. Убирали сено.
20 августа
Написал папе в санаторий письмо.
18 сентября 1940 года
Я давно начал учиться, давно начал свою трудовую жизнь. Опять учусь в «Б», но только не в 7 классе, а в 8 классе. Классный руководитель - Антон Николаевич Кудинов. Изредка бывает приветлив, но почти всегда строг.
В школе рисую пером в записях положение фигур. Сейчас я делаю классную стенгазету «Удивительное дело числа 12». Я заметил взгляд глаз нашей Н. И. Грибовой. Меня это так пронизало, что я весь день косился на неё, вздыхал. Сидя на окне, я открыл раму, и в стекле - её лицо, я стал наблюдать за ней, она была весела. Взглянув нечаянно на раму, она увидела мой взгляд и показала мне свой язык, засмеявшись (её излюбленная привычка). Я тоже отозвался. Это меня так взяло, что я боялся её глаз. Я вздыхал и косился. Когда пошли домой, на распутье между дорогой моей и Сашкиной она меня догнала, и я поспешил пойти за ней. Сашка мне крикнул вдогонку: «Смотри, как бы чего не вышло». Я засмеялся и уверил его. Она шла, казалось, непоколебимой своею завлекательной походкой, отбивая такт высокими каблуками. Я догнал её и полушептал: «чики, брики, с острым мысом на высоких каблуках». «Чего?» - спросила она каким-то глухо таинственным голосом. «Да так – походка…» - ответил я, она улыбнулась и пошла дальше. Мы всю дорогу молчали. Не знаю. что у нее на душе, но у меня – она. Я невольно вспоминаю прошлогоднее не посланное послание:
Ты язык мне в школе показала,
Я тебе лукаво моргонул,
И, поверь, мне как-то стыдно стало,
А в душе надежды свет сверкнул.
Я почуял, что играет чувство,
Как играет огненная кровь,
И задумал, как через искусство
Передать свою к тебе любовь…
Сегодня в школе я не замечал её взгляда. Она так же весела как была вчера, а я угрюм. Набрасывал стихи о ней. Учителя меня не спрашивали. Придя домой, я сходил за водой, поел, лег спать в девятом часу, стал читать по приёмам поэтики и книгу Фенимора Купера «Последний из могикан». Уснул в 11 часов.
19 сентября 1940 года.
Встал, оделся, поел, начал убираться в комнате. Убрался, сел за уроки. Но уроки не шли, так как говорило радио, и я слушал передачу для пионеров и старших школьников - повесть с продолжениями Гайдара «Тимур и его команда». Мама ругалась, что я не делаю уроков. Сделал уроки часам к 11. Папа ходил в лес пилить дрова с Сашкой Сидоровым. Пришли в 12 часов. Пообедали, я нарубил травы поросёнку и отправился в школу. У нас было 6 уроков. Антон Николаевич вызвал меня по физике решать задачу. Формулы написал правильно, но немного запутался в решении. Отметка – хорошо.
На большую перемену вышел на улицу, увидел кучку разгорячённых ребят. Подошёл, и оказалось, что в колхозном огороде ребята залезли по огурцы. Я увидел мужика в белой рубашке, державшего за шиворот мальчугана, который яростно вырывался. Возле них, лая и бегая кругами, был «Трезор» - собака немецкой породы. Паренька увели. Мне рассказали, как его поймали: когда они залезли и стали нарывать огурцов, откуда не возьмись, в огород набросился Трезор. Ребята бросились бежать. Трезор начал грозно лаять и кругами бегать вокруг того пойманного мальчугана. Подоспел сторож, когда парень кидался огурцами в разъярённого зверя. Сторож дал сзади под зад ногой парню. Он упал на гряды. Последний урок был физкультура. Мы вышли на улицу. Зинка Мартынова выстраивала нас в линейку.
Но вот подошёл к нам выпивший человек. Это оказался «Громкоговоритель» - это его прозвище потому, что у него нету голоса, и он хрипит. Ну, а это его в шутку и называют так. Он подошёл и захрипел: «По ранжиру становись» (букву «р» он не выговаривал, и она у него произносилась, как хрипы). Мы засмеялись. Он продолжал: «Товарищи, так никуда не годится. Направо, равняйсь! Вы должны повернуть голову направо…» Мы захохотали еще сильнее. Он прошёл, вытянув руку, вдоль шеренги: «Левофланговый, равняйсь!» Мы все покатывались со смеху. «Откуда ты всё знаешь», - спросил я, смеясь. «Да я три года новобранцев обучал», - был ответ. Но вдали показалась учительница. Мы велели мужчине удалиться. Урок прошёл успешно. Я ходил ведущим. Кончили при полной темноте. Когда я пошёл к школе, меня встретил Женька Бароненков, и мы вместе пошли домой. Поел я, взяли Женькину книгу «Тайна Великой пирамиды». И я пошёл гулять к клубу. Возле клуба играл баян, и девушки танцевали. Я встретил Толю Белкина. Мы встали и начали разговаривать. К кучке подошёл допризывник. Он был пьян. Поздоровавшись с нами, Толька спросил его: «Куда взяли?» «В танкисты», - отвечал он. «Ого!» - вскричал я, - «будущий герой!» И похлопал его по плечу. Разговорились, кого куда взяли. Подошёл Силаев Алексей, тоже стриженый. Разговорились о Красной Армии. Сергей Меркулов (он уже пожилой, лет 30) говорил о своём брате, Иване Меркулове. «Учись, не ленись, человеком будешь, вот брат мой, Ванька, кто был здесь «Кондрь» да «Кондя» (это его прозвища), а как пошёл в Красную Армию и лейтенантом стал. Сейчас прислал письмо нам, говорит: не знаю, не то оставаться в армии сверхусрочно, не то нет. Обеспечен всем: комнатой, питанием, обмундированием и ещё оклад 600 рублей. Вот тебе и «Кондя», - закончил он. Поговорив, я с Павловым Колькой пошёл домой. Пришёл без 20 минут 10. Выпил 3 стакана молока, лёг в постель и читал до 11 часов книгу Фенимора Купера «Последний из могикан». Лёг спать в 11 часов.
20 сентября 1940 года
Проснулся первый раз часов в шесть утра. Дома тихо, никого не слышно. Затрубил пастух Прокофий на трубе… тихо. Вдруг послышались шаги, это мама возвращалась из сарая цедить молоко. Сон взял своё, я повернулся к стене и забылся. Проснулся в половине седьмого. Пришёл Сашка, привёл Геню. Проснулся папа, поев, они пошли в лес пилить дрова, я встал. Сходил на улицу. Свежо! Оделся. Геня разбудил Люсю, и они подняли такой гвалт, что ничего не разобрать. Поев, я сел за уроки. Ребята шумели, отвлекая от книг.
В 10 часов 30 минут слушал передачу «Человек-амфибия». В 12 часов пообедал.
Нарубил травы поросёнку, взял 50 копеек и пошёл в школу. Сегодня у нас было 6 уроков. Уж и есть захотел. Купил в буфете 2 пряника по 19 копеек, не наелся.
Никто сегодня не спросил меня. Перед алгеброй я подошёл к Нине. Она читала правила по Киселеву. «Читай громче», - сказал я. Разговор не клеился. Она попросила, чтобы я дал ей учебник Шапошникова II часть, где нам задали домашние задания. Я ей дал тетрадь с решениями, она написала. Потом я взял анкету для поступления в комсомол, заполнил её, написал заявление и отдал Анне Григорьевне вместе с Сашкой Обыденковым. Последний урок была физика. Мы пошли в физический кабинет. Начали проверять домашние задания. Антон Николаевич спросил меня, я ответил. Затем он начал объяснять урок. Мы слушали, но звонок помешал нам. Мы согласились остаться ещё минут на 10 для демонстрации опыта. Опыт прошёл хорошо.
После урока состоялось классное собрание. Дело в том, что школа, завод организовали помощь подшефным колхозам в рытье картофеля. И администрация школы постановила в воскресенье 21-ого сентября организовать субботник, то есть рыть картофель в соседнем Неверовском колхозе. Мы сначала заявили, что нам нет охоты, что мы не пойдём. Погас свет. Потом зажёгся. Опять погас. Мы все кричали. Я сказал Антону Николаевичу, что мне очень много работ дома, но он сказал: «Неужели один день за целый год ты не можешь уделить?» Потом ребята закричали, что пойдём. Антон Николаевич записал, кто не пойдёт. Таких оказалось двое: Иванов, который живёт сам в колхозе за 7 км от Колюбакина в Тереховке, и Туркина Софья, у которой, оказывается, плеврит костей. А что такое плеврит, я сам не знаю. Я сказал Антону Николаевичу, что не знаю, пойду или нет. Кончили мы поздно. На улице свежо-свежо. Ночь тихая. Собачий лай далёкий лезет в уши. Звёзды мигают. А небо глубокое и бесконечное. Мы пошли самые последние: я, Колька Денисов, Нина и Нюрка Апенкина. Мы шли и спорили. Она говорила, что мне можно идти, а я говорил, что нет. Шли весело. Я уже не сердился на этот вопрос только из-за нее. Она усмирила меня – бессловесный дипломат. На полдороге встретился Дима, и я пошёл с ним. Придя домой в 9 часов, я поел и лёг в постель.
21 сентября
Мне грустно потому, что весело тебе. (Лермонтов)
Сегодня встал в 8-ом часу, оделся, вышел на улицу. К маме пришла соседка Навроцкая Матрёна. Она пришла к ней за деньгами, потому что дочь ее Дуська взяла с собой ключ от сундука, где были деньги, а в лавке будут давать керосин. Мама ей денег не дала, а меня послала занять очередь за керосином. Я пошёл разувшись. Морозная земля с холодной росой жгла пальцы и подошвы. Пришёл, занял очередь. В очереди была она. Она стояла человека за 3 впереди меня. Разговора не было. Она быстро ушла. Но вот объявили, что керосина не будет. Я пошёл, занял очередь в сельмаг, там предполагалась продажа калош. Пришёл домой. Мама собирала Геню и Люсю с собой в очередь. Скоро они ушли, а я стал собираться в баню. Собравшись, я обнаружил, что в доме нет денег для бани, и мне пришлось отправиться к маме. На полдороге я встретил Люсю, она бежала за членскими книжками. Я вернулся, отдал книжки, и пошли к маме. Взяв у мамы денег, я пошёл в баню. Помылся там с 9-ти часов до 10-ти. Придя домой, я стал убираться. Пришли Люся с Геней. Поели молока с хлебом и пошли кататься на велосипеде. Я в 11 часов сел за уроки. Сегодня мы учились по среде, хотя и суббота, а я взял по вторнику и учил мало. Немецкий язык не перевёл. Пришла мама часов в 11, достала 10 метров мануфактуры, материал хороший. В школу пошёл в половине 2-го. На дороге встретил Диму Шардт. Он был с велосипедом. На шоссе он посадил меня на раму и подвёз до клуба. Пришёл в школу до открытия, увидел Кольку Берёзуева. Сели, разговорились. Он говорил о том, что Башмакова Шурка на него сердится из-за его же невежества. Открыли школу. Поздоровался с ребятами. Сел за парту. Показал Сашке папку для бумаг, показал рисунки и обмолвился о настоящем дневнике, показав ему за 20 число. Он просил меня, чтобы он дал мне почитать, я ему не дал. Начались уроки.
На алгебре Антон Николаевич спросил ее и вызвал к доске. Она внезапно поглядела на меня, я на неё. Она улыбнулась застенчивой улыбкой - я тоже. Она покраснела. Я не стал делать алгебры. Долго я глядел на неё - она порой на меня - и был счастлив. На большую перемену я ушёл погулять на улицу. Войдя в коридор, я увидел, что он был пуст, и у витрины с «Пионерской правдой» стояла она. Я подошёл и остановился рядом, разглядывая рисунок. Вдруг из класса выскочил четырёхклассник Вл. Жарков. Он выпятил указательный палец, показывая на нас. Она ушла, и я немного погодя тоже пошёл в класс. Войдя в класс, я увидел Сашку в величественной позе, читавшего вслух записи из моего дневника. Его окружили Она и Нинка Балабина. Я выхватил записи и убрал их подальше. Дверь открылась, и, высунув головы, четырехклассники декламировали: «Бирюков Владимир ухаживает за Грибовой Ниной». Я выгнал их. Они были хуже собак. Удивляюсь, почему они меня заподозрили. Она тоже стала в дверях и хотела поймать кого-нибудь. Вдруг Сашка, видимо, догадавшийся, что он читал в дневнике, закричал, хлопая по плечу: «Поздравляю с законным браком». Ребята стали трунить надо мной. Ионова Тоня всем об этом оповещала. Я был зол. Следующим уроком была история. Учителя (он же и директор) не было, и мы списывали лекцию с учебника «История народов СССР». Писал Морозов. Он смеялся, чудил, она смеялась, а я потел, был угрюм. Я взглядывал на неё, она была иногда серьёзна. Колька Денисов спросил меня, почему я не весёлый. Я сказал спокойно: «Мне грустно потому, что весело тебе».
Не записав лекции, я стал читать географию, и не зря: на последнем уроке географии меня спросили. Думаю, что поставили – отлично. Кончился день. Мы вышли из школы. Я не проронил ни слова с ней. Мне было совестно. Вечером давали керосин. Нам не досталось. Пришёл домой, поел. На улице хорошо! Вот погулять бы да помечтать; ну, ладно! Завтра воскресенье, завтра копать картошку в колхозе. Неужто я не увижу свою мечту!
22 сентября
Ну, расскажи мне: чем я не хорош,
Что ты во мне находишь не по нраву.
Неужто нет во мне тех качеств ни на грош,
Ну, расскажи, даю на слово право…
Не удивляйся о том, что я начинаю этим моим четверостишием. Я сегодня несчастлив, потому что она… не знаю, что с нею…
Начну сначала… Мама меня разбудила без 10 минут 7. Быстро одевшись, я взял шамовку, положил в корзинку и пошёл к школе. Природа тихо спала. Кругом был туман, на небе ходят тихо облака. Народ спешит тоже к заводу. Прибег к школе и к своему удивлению увидел, что там никого не было. Я подумал, не ушли ли они. Но вот из двери с полотенцем, с засученными рукавами вышел Михаил Степанович – завуч. Я поздоровался с ним. Пришлось ждать. Рабочие группами, с корзинками, старыми вёдрами спешили к заводу. Ждал минут с 15. Подошла Анна Григорьевна. Она назвала меня «ласточкой», потому что я пришёл самый первый. Вскоре подошёл Антон Николаевич с братом Виктором. Виктор пошел в дом ЦИК за Жарковым Ленькой. Вскоре подошли много ребят, к 7 часам (наши часы были вперёд) пришло много ребят, полшколы – наверняка! Приехал директор из Рузы. Он там не спал ночи и так далее.
Пришла она с Аничкиной Нюркой. Она не видела меня. Когда мы построились в колонну, она была ко всему равнодушна. Шла после меня. Придя на поле, мы с Антоном Николаевичем стали подбирать картофель. Картофель замечательный! Поработав 45 минут, мы сели и стали завтракать.
Мама дала мне ногу петушиную, затем позвоночник, штук 5 помидоров, 4 блина, пол-литра молока, хлеба грамм 400. Я ел долго.
Приходил Антон Николаевич, звал работать, сказал, что приду, когда поем. Она тоже ела. Подсел к ней - дела не шли. Она как будто не замечала меня. Перерыв был весёлый. Все смеялись, и плохо было работать. Работать начал рытьем картофеля. Приглашал её поубирать - не пошла. Подошёл Сашка Обыденков. Она взяла ботвы, засмеялась и кинула в него. Он схватил земли - и в неё. Они были веселы. Меня как ножом резанула искра ревности, но я стерпел. Кончили в 12 часов. Все расходились по домам. Она, Нюрка и Туманова пошли домой через лес, я присоединился к ним. Войдя в лесок, она нашла гриб и сказала: «Вот какой грибок». «Весь в тебя», - ответил, шутя, я, но она не ответила, а лишь выругалась: «Дурак». Я понял, что она не обращает на меня внимания. Я ушёл по первой попавшийся тропинке к дому. Я задумался о ней же! О, неблагодарная!
Вдруг впереди я заметил горевший костёр. Я увидел жарившуюся картошку. Я выкатил палочкой картофелину и крикнул: «Девки, идите картошку есть». Вдруг из кустов выскочили: Косой (Женя Кузнецов – он вправду косой), Сидор (Витька Сидоров, у него много прозвищ) и один из беспризорников. После выбег Тарасов Вовка. Они узнали меня. Я остановился, присел. Они пекли картошку. Взяли, развели костёр и, увидев меня, они приняли за мужика и скрылись в лесу. Разговорились о разном (хотя они мне не к лицу - они четвероклассники, да притом хулиганистые). Разговаривали долго. Когда испеклась картошка, мы пошли домой. Пришёл домой, поел, сделал уроки. Пошёл, накопал картошки, но Дима Шардт позвал за грибами, и я в 4 часа отправился в лес. Давно я не был в лесу. Какое разнообразие цветов, какая пестрота в природе: всё это даёт большую впечатлительность. Эхо отдаётся далеко. Было, заблудились, но вышли благополучно. Пришёл домой (между прочим, грибов набрали мало, так как мешали листья), пошёл за коровой. Начался дождь. Поужинал, вышел на улицу. Совершенная темнота. Кругом всё черно, лишь отблески электричества на земле. Идёт дождь, но ветра нет - не совсем ещё осень. Пришёл, разобрался и в постель.
23 сентября
Как быстро всё перевернулось! Ведь только после вчера она была весела, и я был в настроении, ведь только день назад, когда она глядела на меня, но сейчас… всё разрушилось, всё обвалилось… Я потерял вас очень скоро, моя мечта! Ты для меня была объектом мечты, и я думал, что ты всё понимаешь. Но я, наверное, жестоко ошибался. Так неужто ты ничего не знаешь, что я проводил эти несколько блудливых дней с твоим образом перед глазами. Но ты не узнаешь этого ничего, потому что человек – тайна. Я тоже не знаю, что у тебя, какие мысли и мечты теснятся в твоей милой для меня в голове. Но как я предполагаю, то ты, наверное, или ничего не знаешь, или ничего не хочешь знать. О, эти тайные горестные слова, долетите до неё и расскажите, что я думаю о ней, что я буду верен ей до конца - если так можно выразиться. Но я почему-то считаю, что всё покончено, что ты уже не вернёшься.
Проснулся сегодня в 8 часу, встал, оделся. Поел, сходил за водой. На улице хмуро. Пронизывающий осенний ветер дует с запада. В 9 часов пошёл за хлебом. Но, к моему несчастью, хлеба ожидали к 11 часам. Я взял кило белого по 1 рублю 70 копеек и пошёл домой. Подождав до 10 часов, я пошёл вторично за хлебом.
Зашёл в магазин. Там давали лапшу, я взял кило лапши и пошёл в хлебный магазин. Там я встретил Люсю. Отдал ей лапшу и велел отнести домой. Подождав ещё минут с 15, подали хлеб. Я взял 2 буханки и пошёл домой. Придя домой, я стал подкрашивать картошку. Прогудел гудок. Пришёл папа. Пообедали, после чего я сел, повторил уроки домашние и в заключение прочитал несколько рассказов Антона Павловича Чехова. Вышел в школу в 2 часа. У церкви встретил Колю Берёзуева, Леньку Жаркова, Виктора Кудинова. Поздоровался, пошли. У школы встретился с Лялькой Барановым и Димой Шардт. Подойдя к школе, увидел Сашку. Пошли в школу. Она сегодня была вполне равнодушна… Вот что жаль! Хотя бы сказала хорошее словечко развеселить душу. За Сашкой ничего не замечал.
Да, вот ещё одно событие. Тем, кто не ходил копать картошку-то, наказание придумали: 1) Вынесено общественное порицание; 2) Вокруг школы устраивается субботник по очистке площади от кирпичей и так далее, так вот, кто не ходил, тот и будет убирать кирпичи; 3) Написать письменный отчёт – почему не был на массовом субботнике. Да, в невыгодное положение влипли ребята. Хорошо, хорошо, надо притянуть язык язычникам.
Ведь Зинка Мартынова (теперь Шибинкина ей фамилия) - классный организатор, тоже подала заявление комсомол, на собрании говорила «за», а сама и не копала картофель. Вот таких-то и не жалко, думается, ещё мало этого, им надо бы ещё дисциплину снизить. После уроков встретил корову. Мама подоила, я загнал. Попил чаю. Вышел на улицу: лёгкий туман, но эхо раздаётся далеко. На чёрном небе яркие сочные звёзды мигают, сама по себе ночь тёмная. Но всё-таки прохладно, хорошо, ободряюще действует. Пришёл. Электричества нет. Что делать? Приходится спать! Приснись ты…
24 сентября
Перед тем, как я проснулся, она промелькнула в глазах моих в своей же причёске, в красном платье, своею же походкою, при которой тело её изгибалось. Она шла от меня, лишь немного склонив голову направо, и улыбалась. Это мне очень запомнилось. Проснулся, оделся, вышел на двор. Я заметил, что ночью был мороз. Помидоры стояли белые, покрытые морозом. Было свежо. Солнце уже поднималось и с усилием пробивалось через поднявшийся туман. Туман был густ – Апальщина не было видно. Мама печку не топила, потому что болела спина, да и нужно картошку копать. Поел, сел за уроки. Писал сегодня сочинение «Образ киевского богатыря Ильи Муромца». Написал 1,5 странички, отложил в сторону. Радио сегодня почему-то не говорило. Скучно было. Геня к Люсе не приходил, так как он пошёл на площадку, которая закрывалась дня на 3, так как свирепствовал дифтерит.
Сделал уроки к 11 часам. Мама подогрела щи, чай, пришёл папа, и мы весело пообедали. После обеда мама копала картофель, я же стал писать сочинение. Затем разостлал газету, поделал немного – надоело.
Принёс композицию на холсте «Ленин и Горький», стал перекрашивать. Там придется кое-что изменить: 1) Руку левую нужно переписать, потому что как-то она неудобно сделана. 2) Написать натюрморты хорошо, да и Горького поживее надо сделать. Пошёл в школу без 10 минут 2 часа. Пришёл в школу, когда там были ещё уроки. Шла физкультура в 5-ом классе. Первым уроком была литература. Сашку спросили, отвечал хорошо. Она только один раз (я заметил ее взгляд) поглядела на меня, как мне показалось, печальным взглядом и отвернулась с усмешкой на лице. К вечеру погода изменилась, появились тучи и ветер. В большую перемену говорили о девчатах, Димка Мишин рассказывал, как он гулял летом с ними. Пришёл домой, темно. Мама доила корову. Попил чаю. Поел солёных грибов и стал читать хрестоматию. Уснул в 10 часов. Сегодня приключений было мало.
25 сентября
Встал я в 8 часов. Погода сегодня скверная: с часу ночи не переставая льёт дождь. Встал, мама велела мне изрубить траву поросенку. Оделся, нарубил. Да, впрочем, зачем я буду писать однообразные поступки, вернее, не поступки, а просто провождения дня. Это так понятно, что не должно быть и речи.
Всё, что интересно, то и должен я записывать. Всё так скучно и однообразно дома, всё так же обидно и так же весело, что одолевает лень, хотя и лениться-то некогда. Книг мало, да и читать-то некогда. Прихожу из школы часов в 7, 8, когда уже совсем стемнеется. Вечером электричества не дают зачастую, а керосину нет, да и при лампе глаза только ломать. Уроков по горло. Например, немецкий язык я ничего не знаю. Будто блуждаю в дремучем лесу и выбраться никак не могу. А ведь в этом году должны быть испытания! Надо взяться за дело. Не лучше дело обстоит с химией. На урок идёшь, как на место лобное. Физика, геометрия - это ещё так себе, но нужно всё-таки поднажать. Сегодня я был занят сочинением, которое сегодня у нас отобрали. Не знаю, что поставит Михаил Степанович. Нина была сегодня угрюма - я весел, не знаю к чему. Встречал её взгляд гораздо чаще вчерашнего. Хотел сегодня подождать её и сказать кое-что. Хотя бы узнать основное, но я ушёл из школы вперёд, чем она, и я ее не видел. Завтра постараюсь подложить ей послание. Может быть, на парту или в парту я положу стихотворение ей. Но нужно при этом держать себя в руках. Да здравствует грядущий день! Спокойной ночи! Спать или послание писать? Писать.
29 сентября
Сегодня воскресенье. Сегодня опять ходил на субботник в Крюковский колхоз. Но отвлекусь. 26.09 я написал послание. Вот оно всё:
***
Я помню месяц май с разлитою прохладой,
Я помню вечера, удушливый туман.
Ты мне была близка, тогда мы были рядом,
Когда вставал в душе моей роман.
Я счастлив был порой, и долго без отрыва
Я глаз не отпускал, все на тебя глядел,
То были лишь минутные порывы,
Но у ребят я подозренье заимел.
Тебе ль не знать того, как вечером, дорогой
По грязи шлёпая, от вас я убегал,
Как задержал меня милиционер Серегин.
Да, это был действительный провал.
«Из-за чего?» - вопросом ты мне кинешь, -
«К чему пристало де тебе стоять и ждать?»
На этот вот вопрос ответика не вынешь,
Тут можно только лишь понять.
Я снова встретил взгляд, давно уж мне знакомый,
Но тут не вынес я и весь затрепетал,
Как будто это был не тот, а новый, новый!
По телу даже холод пробежал.
Я подолгу глядел за парту у окошка,
В тебе я видел всё, что видеть бы я мог.
Ты вспомни хмурый день, как рыли мы картошку,
И вспомни найденный берёзовый грибок.
Чем больше воспоминаю, тем больше вспоминаний.
Двенадцать ночи! Пора уж спать идти.
Здесь столько много всех моих страданий.
За всё, за всё, прошу тебя, прости!..
Это вот послание я 28, то есть вчера, хотел ей отдать, но она… отвергла его, так и не узнав, что здесь написано. Мне стыдно стало после этого. Я думал сегодня, что встретимся в поле, но она не пошла копать картофель. Встал в 6 часов. В 6.30 пошёл в школу. Собралось народу очень мало. Из нашего класса пришло. Сколько бы вы подумали? Отвечу: один я! Правда, в Крюкове подошли ещё, и стало шесть человек. Погода плохая, моросит дождь. Ходят большие хмурые тучи. Земля холодная и липкая. Поработали до 11 часов и пошли домой с Сашкой Обыденковым.
Когда пришли в Колюбакино, слушали передачу по радио для пионеров и старших школьников: рассказ Горького «Челкаш». Замечательно!!!
Придя домой, поел, пошел помогать маме рыть картофель, но так как я замерз, мама велела идти мне домой. Я пошёл. В 4 часа пришёл Дима Шардт, разговаривали до 6 часов. Папа пришёл с работы в 6 часов. Пригнал корову. Лёг спать в 9 часов. Стыдно завтра в школу идти из-за неудавшегося послания.
3 октября
Свободу мысли вы гноили,
Вы в тюрьмах парили народ.
Тогда ещё мы глупы были.
Теперь же нас никто не проведёт. (Бирюков)
«Вот тебе, бабушка, и Юрьев день» (пословица) Да, дела идут, но жизнь… да, жизнь, но что поделать, раз мы родились в такое время… можно сказать, в вихревое время, всё не разбери-поймёшь, что на свете творится!... Проснулся поздно - в 7 часов (хотя, подходяще). Встал. Ну, как обычно, всё, что делаю, сделал, ну, там: оделся, поел и так далее. В общем, к половине 9-ого сидел за уроками. Кончил в 11 часов. Мама собралась мыть пол (он сильно загрязнился, так как мы рыли картошку), стал ей помогать. Ну, как известно, посыпались ругательства и на меня. Я подметал пол и столько намёл мусору, ну, прямо гора (прямо сказать: упущение какое-то). Проубирался до 1 часа, умылся, сел, пообедал замечательно! Оделся и пошёл в школу.
И там… и там меня постигла необычной силы новость: оказывается, партия и правительство «постановили» (не подумайте, да-да, постановили) позорнейшее постановление, чтобы платить за школу.
Ну, тут и хочешь крикнуть: «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день». И ещё: «Не всё коту масленица, настанет и великий пост». Аккурат уместно. Так вот, оказалось, что издали постановление о том, что, начиная с 8-го класса, за все последующие учебные годы будут брать за школу(!?). За этот год придётся вынуть да выложить в школу не меньше 150 рубликов, да это что, а сунься-ка в институт, там за 1 учебный год заплатишь 500 рублей. У кого карман широк – учись, хотя ты и бездарный, а у кого там блоха на аркане, тому придётся кончить обучение. Как услыхал я про это, через не хочу слёзы показались… - вот что значит страсть!! Разговор полился злорадно, я на немецком языке ничего почти не делал - как-то руки ни за что не берутся. Ну, слава богу, прошло ничего, хотя и покричали крепко. Да, как быстро все вертится. Так что ж, придётся правительству конституцию поправлять, а то больно она красива на вид, да что в самой жизни идёт, не сказано там.
6 октября
После вчера приехала к нам Нюра, она вчера ходила к свекрови в Новую Деревню с Люсей. Погода в те дни стояла замечательная, а сегодня, как назло, в выходной день весь день льёт дождь.
Встал в 7 часов. Оделся, пошёл за хлебом, но хлеб сегодня давали в 9 часов, ну, а я с Колей Денисовым подождали. Получил две буханки, пошёл домой. Сходил за водой. До обеда ничего почти не делал. После обеда я пошёл в лес за можжевельником на веник, в моё отсутствие Нюра, Люся и Нюрина золовка Клавдия пришли к нам. Нюра, оказывается, уже хотела уезжать в Дорохово с Клавдией. (Замечу: Нюра окрасила свои волосы из чёрных в белые.) Потом сходил в ларек за вином. Пришёл, сели за стол, выпили. В голове сделалось неловко. После этого я пошёл в клуб, но там читальня почему-то не работала, и я вернулся домой. Нюра ушла с Клавой и до сих пор не вернулась. Сейчас, то есть в 9 часов, на улице такая темнота, хоть глаз коли, ничего не видно, только дождик монотонно шумит.
Да, как приятно в тихий безоблачный осенний вечер гулять по улице… Свежо… Над тобой раскинулось бесчисленное множество мерцающих звёзд на тёмном небе, слышно, как приятно шелестит осина при малейшем ветерке, и голос твой так далеко разносится. Кругом тишина, и как-то страшно вслух говорить, будто бы боясь, что можно разбудить этот заснувший мир. Где-то вдалеке скулит собака, на дороге громыхает запоздавшая телега, весело заливается гармонь, и несколько здоровых голосов поют «Катюшу». Какая игра звуков после трудового дня!
Замечательно! И не хочется уходить домой, но прохлада заставляет. Но это было вчера, а сегодня за окном говорливый мелкий дождь брызжет из нависшей темноты на уснувший мир. Спокойной ночи! Сегодня папа ходил копать картофель в Терехово.
8 октября
Дождь, дождь, без конца дождь. Все дороги вздулись грязью и противно хлюпают под ногами пешеходов.
Осень вступила в свои права. И в жизни настоящая осень. В нашем классе кончило учиться 8 человек, даже Зинка Мартынова и Нина Грибова кончили учёбу. Остались в классе одни ребята, да 11 человек. Завтра или послезавтра нас, два 8-ых класса, соединят в один 8 класс.
Сегодня встал в 7 часов. Сделал уроки, в 1 час пошёл в клуб, там у нас происходили выборы учкома. Да, сегодня знаменательная дата в моей жизни: меня выбрали в ученический комитет. Голосовали за меня и единогласно. На первой перемене нас собрал директор Серафим Павлович и распределил обязанности. На меня легла обязанность по выпуску стенных газет в школе. Нужно взяться за дело, чтобы не опозориться. Директор хороший, строгий.
Сегодня мы посадили фикус, который я принёс в класс вчера. Всем он понравился, потому что он большой. Сегодня меня спросил Николай Сергеевич. Отметка – хорошо, не знаю, почему он поставил «хорошо», я всё ответил блестяще. После уроков мы остались составлять план работы класса. Составили. На улице дождь. Мы шли и разговаривали с Сашкой Обыденковым. Дождь лил, а я раздетый стоял на улице. Пришёл домой в 8 часов, сидел до 11 часов, делал уроки. «Что день грядущий мне готовит» (Пушкин).
25 октября
Ой! Боже мой, сколько событий прошло за эти 2 недели! Постараюсь описать всё подробно. Как известно, у Браксмаера утащили велосипед, но он его нашёл (я думаю это подробно описать в сносках).
И что приехал новый бухгалтер и принимал дела у Брака. Браксмаер уехал в Москву определяться. В это время за 2 недели меня приняли в комсомол, я выпустил стенгазету. У нас уже первый зазимок не сходит. Сегодня всё было благополучно, но, придя из школы в 7 часов, я услышал, что Люся что-то рассказывает о Браксмаере. Она рассказала: 3 человека с красным петлицами (милиционеры) и в пальто, как у красноармейцев, и что был обыск, и дали бумажку, что Эдуарда Франсовича арестуют. Мы задумались, но вот пришли Мина и Лида Браксмаеры, оказывается, они пришли снимать квартиру и рассказали: ещё утром приходили милиционер Серегин снимать допрос, но Мина сказала, что Эдуарда нет, и дала адрес и телефон. После обеда мама и Лина пошли в Неверовский колхоз за картошкой, и, придя, Мина застала Лиду в слезах. Милиционеры искали оружие, но не нашли. Составили протокол об аресте, и теперь нужно Мине квартиру. О Диме - она его отправит. Мы ей квартиру отказали. Да, жалко её.
Дневник обрывается
